Из глаз моих исторгла против воли…

Да уж, картина действительно «прекрасная». И я не просто так привела цитаты, это сделано специально, чтобы вы не подумали, что я перевираю авторский текст или что-то передергиваю.

Смерть графа Сеффолка и герцога Йоркского.

Художник Alexandre Bida, XIX век.

– Я не осуждаю вас за то, что вы плакали, – грустно произносит король. – Я и сам прослезился, слушая вас.

Трубят тревогу.

– Почему тревога? – обеспокоенно спрашивает Генрих.

Потом, вероятно, всматривается в то, что происходит на поле боя, и приходит в ярость:

– Враг снова собрал силы! Немедленно отдайте приказ командирам: пусть каждый убьет всех, кого взял в плен!

Уходят.

Что ж, юный граф Суффолк (Сеффолк или Саффолк в разных переводах) действительно погиб в битве при Азенкуре 25 октября 1415 года, как и герцог Йорк, это святая правда. Кстати, эти двое были единственными высокородными дворянами, убитыми в тот день (с английской стороны, разумеется). А если вы, дорогой читатель, уже знакомы с пьесами о Генрихе Шестом, то специально для вас скажу: юный граф Суффолк – это Майкл де ла Поль, воевал он во Франции вместе со своим отцом, тоже Майклом де ла Полем. Майкл-старший, 2-й граф Суффолк, героически погиб при Арфлере, титул перешел к старшему сыну Майклу, который и поносить-то его успел всего месяц, пока не пал смертью храбрых при Азенкуре. Юный Майкл, 3-й граф Суффолк, умер бездетным, и титул с того момента носил его младший брат Уильям де ла Поль, ставший 4-м графом Суффолком. Вспомнили? Ну конечно! Это же любовник королевы Маргариты Анжуйской, супруги короля Генриха Шестого. Тот самый, которому разъяренные англичане отрубили голову, когда поймали при попытке свалить из Англии.

А вот по поводу приказа убить пленных хочется сказать несколько слов. Факт имел место, как ни прискорбно это признавать. Но почему Генрих Пятый отдал приказ, который шел вразрез с кодексом рыцарства, запрещавшим казнить безоружных пленников? Точного ответа никто не знает, зато объяснений дается много. П. Акройд, например, пишет: «Генрих все еще не был полностью уверен в победе: треть вражеской армии оставалась на поле боя и было захвачено множество французских пленников, лишившихся оружия и находившихся в тылу. Опасаясь угрозы с их стороны, король приказал перебить этих людей»[35]. У Д. Норвича несколько иное мнение: «Именно тогда, когда победа была уже гарантированно обеспечена, Генрих отдал приказ, которым навеки себя запятнал. Он повелел предать смерти всех пленников, исключая знатных дворян, за которых можно получить солидный выкуп. Что заставило его принять это решение, нарушавшее военные традиции Средневековья? Бытует мнение, будто бы его насторожил некий маневр французской кавалерии, который он принял за подготовку нападения с тыла. Возможно. Хотя никакой атаки не последовало»[36]. Другая точка зрения у А. Азимова: «У каждого англичанина оказалось слишком много пленных, которых отпускали за выкуп. Когда английским военачальникам показалось, что французы опомнились и ввели в бой свежие силы, англичане были вынуждены избавиться от всего, что мешало им сражаться. Их было слишком мало, чтобы выделить людей для охраны пленников; но без конвоиров те могли бежать и присоединиться к своим»[37].

У самого Шекспира есть собственная версия произошедшего, к которой мы сейчас и подойдем.

Сцена 7

Другая часть поля сражения

Входят Флюэллен и Гауэр.

Оба наперебой возмущаются подлым злодейством французов: оказывается, они избили мальчишек, охранявших обоз, не оставили в живых никого, «и резню эту устроили трусливые мерзавцы, бежавшие с поля битвы». Более того, они разграбили и сожгли все, что было в королевской палатке.

– Поэтому я считаю, что «король поступил вполне справедливо, приказав, чтобы каждый перерезал глотку своему пленнику. О, наш король молодец!» — убежден Гауэр.

Вот вам и еще один вариант ответа на вопрос: что же сподвигло Генриха Пятого на такой нерыцарский и в общем-то жестокий, некрасивый поступок? Король, оказывается, впал в гнев и ярость, узнав, что «плохие парни» перебили и перерезали подростков-англичан. Типа «мстил за своих». Так было или не так – нам никогда не узнать, но авторы-историки все-таки считают, что это всего лишь легенда, придуманная для оправдания Генриха, дабы не пятнать подобной низостью светлый образ короля-победителя. Хотя версию эмоционального срыва П. Акройд не отвергает полностью: «…Генрих приказал отряду из 200 лучников убить всех французов. Можно только сказать, что в крови и пылу битвы он объяснил себе свои действия какой-то насущной необходимостью. Что это было, мы не знаем»[38].

И словно в подтверждение этого предположения офицеры-собеседники начинают на два голоса превозносить своего монарха и даже сравнивают его с Александром Македонским. Флюэллен, гордящийся военными подвигами своих земляков-валлийцев, настаивает на том, что Генрих Пятый – настоящий уроженец Уэльса, поскольку родился в Монмуте (потому и звался Генрихом Монмутом), а этот город, как известно, находится на юго-востоке Уэльса, совсем рядом с английской границей. Более того, по своему географическому положению Монмут весьма схож с Македонией, где родился Александр Великий, именно этим и объясняется сходство славных военных биографий обоих полководцев. Правда, все сходство ограничивается только наличием