— «Артемида», прошло десять минут. Включились наши лазеры.

— Понял, «Вашингтон». Продолжаю прицеливание.

В полумиллионе километров от «Артемиды», на орбите Земли десять боевых орбитальных лазеров системы противоракетной обороны Объединенной Руси, за десять минут один за другим выплеснув в космос всю свою энергию, продолжали свое вращение, медленно остывая. Теперь для их перезарядки требовалась примерно неделя. На это время страна существенно снижала свой стратегический защитный потенциал. Все же трудно дается прорыв на новый уровень развития. Можно и надорваться...

Джон смог немного приструнить непослушную красную точку. Теперь в центре прицельной сетки она задерживалась по пять-шесть секунд и лишь затем коварно уползала в сторону — продольная ось «Артемиды» все точнее и точнее совпадала с траекторией астероида.

— «Артемида», осталось пять минут.

Крупные капли пота скользили по лицу Джона, ладони рук стали влажными.

«Лучше семь раз пропотеть, чем один раз покрыться инеем», — вспомнилась давняя курсантская шутка.

И тут же всплыло яркое воспоминание из детства. Он, одетый в джинсы и майку, пытается в городском парке водрузить на питьевой фонтанчик маленький пластмассовый шарик. А тот, продержавшись на струе воды несколько секунд, упрямо скатывается вниз.

«Джон, хватит заниматься ерундой. Пошли, нас уже, наверное, папа заждался», — через двадцать с лишним лет, почти в миллионе километров от Земли, вновь звала его мать.

— «Артемида», осталось четыре минуты. — Сообщения с Земли не страдали разнообразием.

Красный шарик, казалось, окончательно застыл в центре прицельной сетки.

«Наконец-то!»

Увы, с этим «наконец-то» маленький красный упрямец был не согласен — он неторопливо полез куда-то вверх и вправо.

«А, чтоб тебя!»

— «Артемида», осталось три минуты.

«Ну давай же, давай!» Красная точка медленно, словно нехотя, заняла центр прицельной сетки.

До крови закусив нижнюю губу, Джон почти незаметными движениями рычагов держал точку в центре экрана.

— «Артемида», осталось полторы минуты. Приказываю перейти в спасательную капсулу.

«Да что я, какой-то салага-первокурсник школы астронавтов? Да я за пятнадцать секунд в нее впрыгнуть успею».

— «Артемида», почему не отвечаете? Приказываю немедленно покинуть корабль!

«Да, покидаю, покидаю». Американец схватился руками за шлем.

Красная точка начала смещаться вертикально вниз.

«А, черт!» Пилот «Артемиды» в несколько секунд, уверенными движениями возвратил беглеца на место.

— «Артемида», немедленно покидайте корабль!

Джон вскочил с кресла. Спасательная капсула стояла в метре от него. Люк входа призывно зиял провалом открытого отверстия.

«Секунд тридцать пять осталось». Последнее, на что пилот «Артемиды» посмотрел, перед тем как сорвать шлем, были цифры, светящиеся красным цветом, сбоку от прицельной сетки — время, оставшееся до подрыва термоядерного заряда: тридцать семь секунд.

Отработанным движением Джон, головой вперед, нырнул в люк.

«Тридцать одна секунда».

Ловко извернувшись, словно змея, он рванул правой рукой рычажок фиксации люка в открытом положении. И тут же другая рука хлопнула по красной кнопке — пуск.

Потные пальцы правой руки скользнули по металлу.

«Двадцать шесть секунд».

Тут же на панели управления спасательной капсулы вспыхнул транспарант: «Внимание! Люк не закрыт».

«Да знаю я!»

«Как бы вашу шкуру космос не взял в качестве приза».

Рука вновь рванула красный рычаг — люк, чмокнув, закрыл отверстие. Щелкнули автоматические замки.

«Двадцать секунд».

«После сбоя в циклограмме пуска спасательной капсулы "RC-4" автоматически запускается тест-проверка ее систем. Продолжительность проверки — 15 — 20 секунд», — громыхнул в голове Джона один из пунктов инструкции.

«Ничего, пять секунд — это больше десяти километров от центра взрыва. Уцелею!»

Проектировали и изготовляли капсулу для «Артемиды-7» квалифицированные и ответственные специалисты. На приемных испытаниях все системы капсулы вели себя безукоризненно. Ни один из их многочисленных параметров не вышел за допустимые пределы. Так же надежно системы повели себя и в реальной обстановке, выдержав все параметры — их проверка завершилась через девятнадцать секунд. Еще полсекунды срабатывал пороховой аккумулятор давления, выбрасывающий капсулу из корабля...

В момент пятимегатонного ядерного взрыва Джон находился в десяти метрах от того места, где через миллионные доли секунды вспыхнули миллионы градусов. Пятимиллиметровая алюминиевая обшивка спасательной капсулы противостояла им целую вечность, по понятиям микромира, — одну десятую секунды. Человеческое тело не металл — упрямый и честолюбивый Джон Смит испарился в сотые доли секунды. Намного быстрее, чем электрический импульс распространяется по нервам человеческого тела. Следовательно, боли он не почувствовал...

А упрямая красная точка за те тридцать семь секунд, которые были отмерены американцу, вновь съехала куда-то вбок. Уже раздробленный на четыре куска, астероид упрямо несся к цели.

Богиня охоты на этот раз промахнулась...

Объединенная Русь. Россия. Москва. Кремль.

Рабочий кабинет Президента Объединенной Руси.

1 июля. 2190 года. Четверг. 05.07 по местному времени.

Минутная и часовая стрелки на настенных часах совместными усилиями показали семь минут шестого.

«Почему не звонит Круглов? К этому времени американцы должны были уже повторить атаку на астероид. — Сцепив пальцы рук, президент Объединенной Руси неотрывно смотрел на часы. — А вдруг американцы все же попали в астероид и теперь Круглов уточняет, точно ли опасность миновала. Да нет, Владимир Сергеевич, вы же сами сказали, что чудес на свете не бывает».

Какое-то подспудное чувство, что он еще чего-то не сделал, тревожило Орлова. Оно появилось совсем недавно, а точнее, в эту ночь. Но только вот что? Любимец Бога? Нет, он эту мысль уже додумал. Молодец этот Богомазов, решился на такой поступок. Если все обойдется, полковник свои три звездочки поменяет на одну, генеральскую. Что значит "если"? После того как операция по спасению "Прорыва" будет удачно завершена, Богомазову я присвою... Стоп! Богомазов. Ну, конечно же!» Орлов наконец понял, что он еще не сделал.

Рука потянулась к кнопке вызова секретаря. И тут зазвонил видеофон.

— Господин президент, — министр обороны мог бы ничего не говорить — за него все уже сказало его лицо, — американцы опять промахнулись. Их пилот, скорее всего, погиб.