Чинн послала в сторону небольшого здания в форме капельки ялфура жест, означавший «вечную муку и уничтожение». Здесь не было нормальных теладинцев. На всей Ианама Зура ни одного теладинца! Постепенно аллеи и тропинки широко раскинувшегося города стали наполняться жизнью. Круглые, яйцевидные и эллиптические транспортные средства, иногда имевшие самую невообразимую расцветку, сновали взад-вперед на различных уровнях. Однако теладинцам, которые шли по своим делам между зданиями, не хватало рассудочной угрюмости, присущей их родичам по другую сторону стартовых ворот. Они двигались раскованно и легко. Ходьба вперевалку, характерная для их сородичей, здесь смотрелась так, словно они шли пританцовывая. Но самым ужасным было то, что они все были пестро, ярко раскрашены в самые отвратительные цвета, какие только можно себе представить. А еще они предпочитали одежду, которую, кроме них, мог носить только полный идиот. Или боронец, если бы те вообще носили одежду. И вообще все, что она здесь видела, больше напоминало ей место обитания отвратительных боронских тварей из Долины Королей, чем столицу ящеров-торговцев.

Ящеры с голубыми, красными, зелеными, розовыми мордами с любопытством смотрели на Чинн т'Вхт, которая шагала среди этой пестрой толпы. Негромкое шипение и фырканье теладинцев раздражали женщину-сплита, которая с удовольствием свернула бы кому-нибудь из них шею, просто так, в качестве ответной реакции. Но она была слишком измучена, поэтому просто грубо оттолкнула несколько этих тварей. Двое споткнулись, один, фыркая, упал. Остальные уважительно расступились перед Чинн. Когда один особенно храбрый экземпляр подошел к ней слишком близко, Чинн в приступе бешенства обеими руками схватила совершенно ошеломленного теладинца за глотку и зарычала: «Тварь говорить со мной! Сейчас же!»

Теладинец хрипел, чешуйка на лбу, раскрашенная в голубоватые и белые полосы, на глазах бледнела. Его друзья, сбитые с толку, не знали, как им реагировать на такой поступок. Они хоть и зафыркали громче, чем до сих пор, и в этом фырканье слышалось отчаяние, однако вовсе не спешили помочь своему несчастному сородичу, а напротив, соблюдали дистанцию. Некоторые уходили своим приплясывающим шагом, но чуть быстрее, чем можно было ожидать от теладинцев.

— Она говорит так, чтобы я понимать, — потребовала Чинн.

Вдруг у нее потемнело в глазах, голову как будто стянули тугим узлом. Пошатываясь, она провела рукой по лицу, продолжая другой держать ящера. Потом приступ слабости прошел, и Чинн снова обратилась к своей жертве, но уже более спокойным тоном:

— Мне необходим пассажирский космолет в Планетарное Сообщество. Я оставлю тварь в живых, если она мне поможет.

Теладинец, однако, только смотрел на нее выпученными от ужаса глазами. Он уже не хрипел, потому что Чинн держала его теперь только за плечи, отпустив горло. За это время толпа любопытных рассосалась. Казалось, теладинцев и в самом деле не интересовало то, что на одного из них напали, схватили и, возможно, даже ранили. «Трусливые твари», — подумала женщина-сплит. В этом отношении обитатели Ианама Зура не очень-то отличались от тех ящеров, которых она знала. Только один теладинец с мордой, выкрашенной в коричневый цвет, в светло-желтых легинсах, стоял на некотором отдалении и ожидал исхода столкновения.

— Тварь говорить со мной, — снова потребовала Чинн.

Когда она слегка встряхнула ящера, из него выплеснулся фонтан непонятных шипящих и фыркающих звуков. Ну конечно. Здесь никто не говорил на торговом языке Планетарного Сообщества. Чинн отпустила теладинца, который тут же бросился бежать, пару раз оглянувшись на бегу, и вскоре исчез в подъезде недостроенного высотного здания. На протяжении сотен язур эта планета была отрезана от остальной Вселенной, и попасть сюда стало возможным всего несколько мазур тому назад. Неудивительно, что здешнее население не понимало никаких других языков, кроме своего отсталого фырканья!

— Что ей нужно? — прикрикнула Чинн т'Вхт на теладинца в желтых легинсах, который, стоя на том же месте, продолжал глазеть на нее.

Обеими руками она сделала жест, означавший ненависть, которая не относилась ни к этому теладинцу, ни вообще к кому-то конкретному. Потом она огляделась. Чуть поодаль, между двумя зданиями высотой как минимум в сотню длин, которые походили на оплавленные моллюски-аммониты, виднелась зеленая крона высокого растения, вполне возможно — дерева. Аккуратно подстриженные кусты скрывали его ствол. Казалось, там была даже зеленая трава, хотя с того места, где стояла Чинн, нельзя было определить размеры покрытой травой площадки. Раз уж не оставалось другого выхода, как признать свою слабость и вернуться к Кхо, которая в лице Нопилея имела какого-никакого переводчика и, вероятно, единственного на этой планете, то сперва хотя бы несколько мизур она должна была отдохнуть. Здесь, посреди утренней суматохи города ящеров, это казалось невозможным. Она направилась к кустам.

На половине пути к тому, что казалось ей парком, у Чинн снова сильно закружилась голова. На этот раз у нее все поплыло перед глазами, и она, шатаясь, брела вперед, не отдавая себе отчета в том, что делает. Все ее тело начало бунтовать. Руки и ноги не хотели служить ей, но, собрав в кулак всю свою железную волю, она механически ставила одну ногу перед другой, делая шаг за шагом. Сердце интенсивно гнало кровь по сосудам, что еще больше усиливало головокружение. Вся правая сторона тела нещадно болела, Чинн вдруг почувствовала себя раздутой и ужасно чувствительной. Даже самое легкое прикосновение через ткань одежды отдавалось адской болью.

Это случится. Сейчас. Здесь.

На миг она вдруг стала видеть все удивительно ясно. Она почти добралась до высотных домов-аммонитов и, спотыкаясь, побрела дальше. Внезапный, идущий изнутри скрип пронзил ее до мозга костей. Он начался на правой стороне ее тела и расползался от бедра через живот и грудь, потом, все увеличивая давление, поднялся к горлу. Она хватала ртом воздух. Левой рукой она нащупала то, что и так уже знала: на уровне бедер ее платье было пропитано жидкостью, которая теперь стекала по ногам. Появилось широкое утолщение, которое начиналось от подмышечной ямки и растянулось до бедер. Окружающая его ткань уплотнилась, как при сильной судороге, образовав жесткую корку.

Правое рождение, клянусь Туруком, правое рождение!

Ноги ее подкосились, она опустилась на землю. Под чувствительной кожей коленей и голени женщина-сплит ощущала что-то холодное и податливое. Она взглянула — трава. На какое-то время Чинн оставалась в одной позе: опираясь на ладони, она пыталась сохранить контроль над своим телом. Она очень хорошо знала, что с ней происходит: образовался тиухрт, родовой канал, который должен был открыться либо на правой, либо на левой половине ее тела. Это был крайне неприятный, но, по большому счету, не слишком болезненный процесс, который всегда приводил к частичной потере контроля над собственным телом. С этого момента и до родов пройдет не больше стазуры.

Когда Чинн смогла взглянуть перед собой, она увидела желтые легинсы и когти, покрытые белым и черным лаком. Это был все тот же теладинец, который, судя по всему, последовал за ней в парк. Он смотрел на нее, приоткрыв рот и со странным выражением желтых глаз, означавшим либо пришедшее к нему понимание происходящего с нею, либо сочувствие. Чинн не желала ни того ни другого. Она попыталась было приподняться, но тщетно.