Я невольно вспомнила, как он лежал, обнаженный, подо мной, руками направляя мои бедра, задавая нужный ритм и скорость движениям, приговаривая: «Хорошо, детка». И еще то, как менялось выражение его лица и он покусывал губы, когда достигал оргазма.

— Виктор, — обратилась я к нему, поднимая бокал.

— Говори.

— Это ведь не в первый раз, верно?

Он, изумленный вопросом, положил приборы и схватился за свой бокал.

— Да, я не был девственником, ты меня уличила. — Он изобразил смирение.

— Нет, я имею в виду, что ты не в первый раз вступаешь в связь с замужней женщиной, дурачок.

— Откуда ты знаешь?

— Тебя видно насквозь.

— Нельзя сказать, что на досуге я только и делаю, что соблазняю чужих жен, но, похоже, меня сглазили. — Он усмехнулся и добавил: — Надеюсь, на сей раз повезет больше.

— А что случилось тогда? — спросила я с любопытством.

— Когда я ем — я глух и нем, как говорит моя матушка. — Он улыбнулся, не прерывая трапезу.

— Эй, не увиливай.

Он взял меня за руку над столом.

— Дело в том, что тогда я был юнцом, которого будоражили гормоны, и я не знал, как с ними справиться. Я запал на одну… на одну преподавательницу с факультета. Дисциплина по свободному выбору, — он усмехнулся.

— А в результате она, хорошенько подумав, отшила тебя, и на этом история закончилась, да?

— Нет. В результате муж, довольно занятный тип, подкараулил меня, когда я утром в субботу выходил из ее дома, и задал мне взбучку, подвергнув публичному унижению.

Я остолбенела от изумления:

— Он тебя поколотил?

— Не просто поколотил, а отделал как следует. Но самое скверное было потом, когда я пришел домой и от меня потребовали хотя бы в общих чертах объяснить, как человек старше меня на двадцать лет мог избить меня до полусмерти. Мама едва не оторвала мне голову. Если бы я имел хоть какой-то опыт, то сказал бы, что на меня напали бандиты в масках или что-нибудь в таком духе.

— Ты уже в университете выступал в роли соблазнителя.

— Мне было всего девятнадцать лет! Она стала моей второй женщиной, и она так много знала. Она знала латынь. Я потерял голову. Я поклялся себе, что больше не буду начинать такие игры, и сказал себе, что в мире много красивых девушек, а потому нет смысла увлекаться замужними женщинами, однако… — Он замолчал и погрузился в свои мысли на несколько мгновений, но продолжал при этом поедать меня взглядом. Я даже не заметила паузы, пока он снова не заговорил: — Валерия…

— Да? — отозвалась я.

— Ты имеешь представление о том, как быть дальше?

— Нет, не имею. — Я аккуратно отодвинула приборы и посмотрела на него.

— Теперь все не так, как было тогда. Мне кажется, на сей раз я отдавал себе отчет, во что ввязываюсь. По крайней мере, я думал об этом довольно много.

— И зачем же ты ввязался, глупенький? — Я улыбнулась.

— Не над всем человек властен, не всем волен управлять, как бы ему ни хотелось.

— Снова гормоны.

— Боюсь, на сей раз физиология ни при чем.

Мы умолкли, но Виктор взмахом руки подчеркнул важность того, что хотел сказать. Вздохнув, я подумала, что мне не стоит идти на поводу у гормонов, как сделал Виктор в девятнадцать лет, тем более что теперь передо мной сидел мужчина зрелого возраста, наверняка знавший о жизни больше меня.

— Что ты собираешься предпринять, когда встретишься с Адрианом? — поинтересовался он.

— Пока не знаю. Не требуй от меня многого сейчас, мне не хотелось бы никого разочаровывать.

— Я намерен сказать тебе кое-что, прежде чем история получит продолжение, поскольку я хочу, чтобы ты ясно представляла картину и делала что-то или не делала с полным пониманием момента.

— Ты меня пугаешь.

Виктор не спешил продолжать разговор. Он облокотился на стол и смерил меня внимательным взглядом, а потом вздохнул.

— Тебе следует знать, что я… Впрочем, ты наверняка догадываешься. Думаю, ты меня поймешь. У меня была пара постоянных подружек, когда мы познакомились. Но я перестал встречаться с ними, хотя едва тебя знал. Мне уже не… Мне не хотелось. Мне претило ложиться в постель с кем-то с тех пор, как появилась ты, а тем более теперь, после прошедшей ночи. Я нередко испытывал искушение, поскольку не до конца понимал, что происходит, и задавался вопросом, не ищу ли я на свою голову неприятностей. На самом деле я хочу сказать, что если ты решишь уйти от Адриана, то я буду ждать тебя.

Я была ошеломлена словами Виктора, поскольку ожидала совершенно иного. Он добавил:

— А если ты бросишь Адриана, но предпочтешь остаться одна, я тоже… подожду, — закончил он.

— А если я не разведусь с Адрианом?

Он пожал плечами:

— Я с радостью сказал бы, что готов уважать твое решение, но не готов. Случившееся не было в стиле тех, кто ни о чем не задумывается — потрахается и расстается. По крайней мере, я так считаю.

— А что же это было, Виктор?

— Между нами, — обвел рукой нас обоих он, — что-то есть. Не сомневаюсь, что в свое время ты любила его или верила, что любила, и потому теперь думаешь, что все еще любишь. Но ты никогда не решилась бы спать со мной, если бы не сомневалась в прочности своего брака. Ты не из такого теста. Знаю, я не подарок, и пока не понимаю, насколько прошлая ночь облегчила или, наоборот, усложнила положение… — Семья за соседним столиком покосилась на нас с неодобрением. — О, смотри, я стал влюбленным бандитом. — Он рассмеялся.

— Ты не виноват. Ты не обязан ни перед кем отчитываться о своих поступках. — Я легонько шлепнула его по руке, и он, перехватив мою кисть, погладил ее.

— Откровенно говоря, мне много раз приходила в голову эта фраза. Много раз я испытывал искушение послать все к черту, довести тебя до точки кипения, заняться с тобой любовью и просто наслаждаться жизнью. Но видишь, в итоге все вышло наоборот. Думаю, теперь ты значишь для меня больше, чем мне хотелось бы признать. А ты что думаешь?

— Я так сердита, что от злости не способна думать. И кроме того, ты меня слегка выбиваешь из колеи.

Он встал и пересел на стул, стоявший рядом со мной. Обняв меня, он прильнул губами к шее.

— Если ты увидишь Адриана и твоя злость испарится, дай мне знать. Мне будет нечего сказать в таком случае. Но поцелуй меня теперь, пусть потом это заставит тебя подумать дважды.

Я улыбнулась, наклонилась к нему и назвала дурачком. Мы поцеловались. Мы оба могли бы выбрать самый простой путь. Надо было лишь перевернуть страницу, посчитав наш роман приятным приключением, не более. Но это противоречило моей натуре. Если бы я умела смотреть на подобные вещи легко, то ни за что не стала бы выходить замуж. Для протокола: я никого не осуждаю.