Виктору моих слов оказалось достаточно. Он обнял меня, взял на руки и, прильнув к губам в поцелуе, отнес в спальню. По пути мы пару раз наткнулись на стены, но какая разница? Около кровати он поставил меня на пол, и мы отступили друг от друга, жадно хватая воздух ртом. Грудь у меня вздымалась. Была ли я уверена? Хотела ли я физической близости с ним на самом деле? Одно дело — просто думать об этом, но совсем другое — осуществить. Я вспомнила об Адриане с Алекс, резвившихся в постели, и снова приблизилась к Виктору, который привлек меня к себе и осыпал ласками. Сначала он припал губами к шее, погладил руки, с оттенком робости коснулся груди, скользнул по талии к бедрам и ягодицам, прижав меня к себе так крепко, что я могла в полной мере оценить его впечатляющую эрекцию.

Я лизнула мочку его уха, шею. Расстегнув на Викторе рубашку, я бросила ее на пол и принялась прокладывать влажную дорожку языком вдоль груди и дальше на юг, спустившись ниже пупка. Он приподнял меня и резким движением оторвал пуговицы на блузке — осталась одна, последняя, которая сдалась при следующем натиске. Сняв блузку и уложив меня на кровать, он зеркально повторил мой маршрут языком, попутно избавив меня от лифчика, а потом занялся грудью, целуя ее и пробуя на вкус. Мои стоны разносились, наверное, по всем этажам дома. Не могу описать словами его взгляд, когда он облизывал, посасывал и покусывал мои соски.

Я попыталась расстегнуть на нем ремень, в то время как он силился расстегнуть мои джинсы, но в результате каждому пришлось раздеться самостоятельно. Две пары джинсов присоединились к остальной одежде на полу. Он лег на меня, и мы тотчас сбросили нижнее белье. Я приподняла бедра, и он устроился между ними, совершая волнообразные движения. Его член был твердым и горячим. И как же чудесно от Виктора пахло!

Он рывком сдернул покрывало, разбирая постель, ни на миг не прекращая целовать меня. Мы впервые увидели друг друга обнаженными, и я не смогла сдержать возгласа восхищения. Ожидания, надежды, фантазии — все меркло по сравнению с тем, каким он оказался в реальности. Виктор был великолепен. Чертовски великолепен. Он улыбнулся и прошептал, что я прекрасна. Скольким девушкам довелось услышать такие же сладкие речи из его уст? Лучше было об этом не думать.

Его рука, погладив меня по колену, поднялась по внутренней стороне бедра, раздвинула ноги и устремилась к тайной точке между ними. Раздвинув половые губы, он ввел в мое лоно один палец, а потом и два. Одновременно он не выпускал из поля зрения мои глаза и губы, наблюдая за откликом на ласку и желая понять, что мне нравится. Я запрокинула голову, когда его пальцы достигли цели, застонала и заметалась на постели, протягивая к нему руки. Мне тоже хотелось дотрагиваться до него.

Виктор устроился надо мной и спросил, хочу ли я продолжения. Я кивнула и погладила его. Он застонал, дрожа от возбуждения, и я затруднилась бы сказать, чего в этом звуке было больше — удовольствия или боли. Его эрекция ошеломляла. Он был невероятно твердым. Я невольно испытала гордость от того, что так будоражила его чувства.

Виктор вновь целовал меня, спускаясь от плеча к груди, а затем к животу. Неужели он собирался заняться со мной оральным сексом? С Адрианом мне это не доставляло радости. И теперь я не могла преодолеть внутренний запрет. Виктор поласкал меня между ног кончиками пальцев, неспешно облизал внутреннюю поверхность бедер, и я застонала, почувствовав, что его пальцы снова уверенно вторглись в меня. Я очень сильно увлажнилась. Сколько нерастраченной страсти!

Его губы приблизились к холмику Венеры, но я сжалась.

Нет, пожалуйста, еще рано.

Виктор бросил на меня удивленный взгляд, но тут же кивнул с пониманием:

— Я не стану навязывать тебе то, что тебе не нравится. Никогда.

Задыхаясь, я уставилась в потолок. Я покрылась испариной. Виктор странствовал по моему телу, трогая, поглаживая и покрывая поцелуями живот, заставляя меня испытывать горячечное невыразимое удовольствие. Я звала его по имени и исступленно целовала в ответ.

— Я хочу пойти дальше, — выдохнул он, тоже обливаясь потом. — Но мне кажется, это будет слишком.

— Нет, — потребовала я. — Продолжай.

— Я хочу любить тебя, но… — Он уткнулся лбом мне в грудь.

Он сказал: «Любить тебя…»

Виктор открыл тумбочку, дернув ящик с таким нетерпением, что он выскочил из пазов и отлетел метра на полтора. Все, что там было, рассыпалось по полу. Я уселась на Виктора верхом и, просунув руку между нашими телами, погладила его эрегированный член. Я собиралась сказать ему, что принимаю таблетки, но…

— Не делай так, пожалуйста, или я за себя не ручаюсь, — страдальчески пробормотал он, глядя в потолок.

Было еще слишком рано пускаться в такие откровения, равно как и переходить к оральному сексу. Кто мог убедить меня в том, что он не вел себя так же с другими женщинами?

— Люби меня… — Я шевельнулась, сидя на нем.

— Я столько лет не делал этого, — улыбнулся он, приподнимаясь, чтобы поцеловать меня. — Не знаю, получится ли у меня.

Мы наслаждались каждым прикосновением друг к другу. И да, мы оба имели в виду одно и то же, что слегка отличалось от чистого секса.

— Хочешь попробовать? — спросила я.

— Я не думаю ни о чем другом с тех пор, как познакомился с тобой. Как тебе это удалось, Валерия? Что ты со мной сделала? — простонал он.

Он потянулся к презервативам, разлетевшимся по полу, наконец сумел поднять один и положить на тумбочку, не прекращая ласк и не разжимая объятий. А потом, заглянув мне в глаза, он произнес слова, услышать которые в подобных обстоятельствах я совершенно не ожидала.

— Если хочешь, мы можем остановиться. Я не буду настаивать. — Мы снова поцеловались. Он улыбнулся и, погладив меня по щеке, закончил: — Ради тебя я могу и подождать.

Виктор мог подождать. Мог подождать? Подождать чего?

Мы с Виктором не искали легких путей, осложняя все на свете и не позволяя себе расслабиться. Я закрыла глаза. Что мне делать со своим браком, если теперь предпочту остановиться и отправиться домой? И что мне делать с эмоциями, обуревающими меня?

Я легла навзничь на кровать, чувствуя себя беззащитной, слабой и смешной. На миг я позволила себе мысленно вернуться к тому вечеру, когда потеряла невинность, и пришла к заключению, что даже тогда, много лет назад, я не испытывала ничего похожего. Тем временем Виктор, встав на колени между моих раздвинутых полусогнутых ног, сосредоточенно надевал презерватив. Я решила смотреть в потолок.

— Вот же черт! — выругался он.

Виктор бросил на тумбочку порванный презерватив, и я поняла, что он нервничает. Я не стала ничего говорить, но даже если бы захотела, то сомнительно, что мне удалось бы построить осмысленную фразу. Я лишь молча молилась, чтобы толику спокойствия сохранил хотя бы он. С трудом сглотнув, как будто у меня во рту была щебенка, я продолжала изучать потолок, пока он возился со вторым презервативом.