Обессиленно рухнув спиной на высокую кухонную столешницу, я почувствовала себя распутной, развратной, дрянной женщиной. Но самобичевание длилось недолго. Виктор схватил меня за лодыжки и стащил вниз, так что я упала прямо на него. Растянувшись на полу, мы целовались как ненормальные, катаясь по скользкой плитке и умирая от смеха. У двери мы наткнулись на мою сумку и, покопавшись в ней, отыскали одну-единственную сигарету, которую молча выкурили на двоих. Когда мы докурили, он посмотрел мне в лицо и сказал:

— Полагаю, что ты разделяешь мои сожаления, поскольку это станет проблемой уже сегодня.

Довольно двусмысленное замечание, не так ли?

Я открыла один глаз и поморгала. Комнату заливал яркий белый свет, сочившийся сквозь шторы на окнах. Я пошевелилась на сбившейся постели и замерла, пытаясь оценить свое физическое состояние. Во-первых, я была обнажена. А во-вторых, между бедер я ощутила томительный трепет, весьма напоминавший желание. Без сомнения, Виктор разбудил зверя. И еще у меня ныло все тело, что ничуть не удивляло. Сказывалось отсутствие тренировки: я не привыкла к любовным марафонам. И Виктор, говоря откровенно, был очень хорошо оснащен. Чертов мерзавец.

Я задумалась о другом. Например, о том, что, невзирая ни на что, я смогла поспать пару часов. Это было удивительно. Услышав, как мой муж развлекался с другой женщиной в постели, я осмелилась признать правду о нас с Виктором, которую до тех пор тщательно скрывала даже от себя самой. Я трижды занималась с Виктором любовью — больше, чем с собственным мужем с начала года, а ведь уже шел июнь. И после всего этого я взяла и безмятежно заснула, а проснувшись, не испытывала никакого смущения, волнения, грусти или чувства вины. И в довершение всего руки Виктора крепко обнимали меня за талию, и волосы на затылке слегка шевелились от его дыхания, мерного и спокойного. Неужели он все еще спал? Может, вчера вечером я приняла какой-то наркотик и он до сих пор действовал?

Я бросила на Виктора взгляд через плечо и отважилась осторожно снять его руку с пояса, а затем незаметно выбралась из постели. Я снова покосилась на Виктора: он шевельнулся под простыней, погруженный в глубокий сон. Обрадуется ли он, обнаружив меня тут, когда проснется? Забрав из гостиной свою сумку, я юркнула в ванную комнату, чтобы почистить зубы. Я причесалась, умылась и подумала, что следовало бы одеться и уйти, но тогда его ожидало бы пробуждение в наготе и одиночестве. Нет. Мне хотелось совсем другого. Мне хотелось знать, желал ли он видеть меня рядом. Хотя, возможно, все было бы проще, если бы он меня не застал, проснувшись.

Я вернулась на мысочках в комнату, где витал его запах. Положив сумку в черное кожаное кресло, нашла свои трусики, надела их и снова забралась в постель.

Виктор заворочался и лег на спину. Я услышала протяжный вздох, и он перевернулся на другой бок. Я тоже легла на бок и обняла его за пояс, наблюдая, как он постепенно просыпался. Прошло несколько минут, и он в свою очередь послал взгляд в мою сторону, но я притворилась спящей. Тогда он встал с кровати, натянул нижнее белье и шагнул к ванной, но по дороге споткнулся о ящик, который выдернул ночью из тумбочки, и поскользнулся на одной из сотен тысяч упаковок презервативов, рассыпанных по полу. Виктор отчаянно взмахнул руками, чтобы не упасть, и повис на комоде, ругаясь себе под нос. Растирая правое колено, он все же добрался до ванной и закрыл за собой дверь. Я услышала, как в раковину из крана потекла вода. Минуты через три он вернулся, стараясь ступать бесшумно, как и я, и снова лег в постель. Я повернулась к нему спиной, стараясь скрыть душивший меня смех. Происходившее казалось мне нелепым и заставляло краснеть. Он обвил меня рукой за талию и решительно привлек к себе.

— Ты не спишь, — пробормотал он над моим ухом.

— Это вопрос? — откликнулась я.

— Скорее утверждение.

Я перевернулась, и мы оказались лицом к лицу.

— Доброе утро, — улыбнулась я.

— Доброе утро.

Мы легко поцеловались. Зубной пасте отдали должное оба. Переглянувшись, мы едва не рассмеялись, смущаясь, как влюбленные дети.

— Та еще ночка, а? — спросил он, взъерошив волосы.

— Ты жалуешься?

— Пожалуй, нет. Вряд ли. — Усмехнувшись, он улегся на спину.

— Если кто-то и должен жаловаться, то это я. — С лукавой улыбкой заметила я.

— Только не понимаю почему. — Он вернул мне улыбку.

— Я нахожу, что на кухонном столе со мной обращались бесцеремонно. — Я нахмурила брови.

— Ты не кажешься недовольной.

— Я хорошо притворяюсь.

— Да уж, это ты умеешь. Два месяца ты внушала мне, что я тебе совсем не нравлюсь.

Я придвинулась к нему, и мы снова поцеловались. Сильными руками он поднял меня как пушинку и усадил на себя. Я устроилась поудобнее, выпрямилась и убрала волосы с лица. В одиннадцать утра солнечный свет лился в окно широким потоком, так что мою грудь ничто не скрывало. Я перекинула волосы вперед и закрылась ими.

— Не прячься, — попросил он. — Мне нравится смотреть на тебя.

Я улыбнулась, осознав, что нагота меня совсем не смущает, откинула локоны в сторону и наклонилась к Виктору:

— И ты неплохо выглядишь. Тебе очень идет, когда ты смеешься. Я боялась, что никогда не отважусь сказать это вслух.

— А теперь бояться нечего, так?

Когда он улыбался, вокруг глаз появлялись очаровательные морщинки. Я погладила его по лицу. Поймав мою руку, он поцеловал ее. Я пыталась представить, каким будет наше пробуждение утром, но ни разу не угадала. Я ожидала, что Виктор будет вести себя более сдержанно.

— Скажи, ты уже все обдумала? — вкрадчиво спросил он.

— Не успела, — отозвалась я.

— Ну и ладно.

— А ты? — Я снова приподнялась, опираясь руками на его крепкую грудь. Боже, неужели я способна вновь возбудиться?

— Скажем, кое о чем я размышлял, — улыбнулся он.

— И сделал определенные выводы?

— Пожалуй, нет. На самом деле… Я не склонен обсуждать серьезные темы с утра после бурной ночи, но, по твоему мнению, что будет дальше?

Я раздраженно фыркнула. Вот уж не ожидала, да и не хотела услышать ничего подобного. Он пытался выведать, на что я рассчитывала? Я вспыхнула. Может, было бы уместно в ответ прибегнуть к универсальной отговорке типа «я не готова к серьезным отношениям». Я могла притвориться крутой и сказать, что совсем ничего не жду, просто отныне решила оставаться собой. Однако, оставаясь собой, я была вынуждена признать, что не умею просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. Вздохнув, я сказала то, что думала:

— Мне необходимо привести в порядок мысли. Нужно встать и пойти домой.

— Не уверен, что отпущу тебя домой.

— Почему?