Зато Иезекиль жив, а Шон успел куда-то улизнуть в поисках Феликса и «Братства». Они наверняка где-то внутри. Я точно видел их собственными глазами. Что касается голографических картинок Хоши и ее слов — они наверняка скажутся на избирательной кампании моей матери.

Времена меняются. Рассвет справедливости не за горами.

Мы уже один раз бросили вызов цирку и победили. Мы можем сделать это снова, на этот раз все вместе. И мы это сделаем. Теперь мы сильны.

Каким бы пыткам ни подвергнут меня, я не дам им меня сломить. Даже если это означает смерть. Уж лучше умереть, сражаясь.

Умолять или кричать бесполезно. Я даже не пытаюсь.

Охранники тащат меня через луна-парк к задней части какого-то огромного здания, похожего на холм. Затем волокут меня по его коридорам и, наконец, оставляют в какой-то комнате.

Пару секунд я здесь одна. Затем слышны шаги, и внутрь входит странный, обесцвеченный Сильвио вместе с Вивьен Бейнс в сопровождении толпы охранников.

Увидев меня, она закрывает глаза, как будто это зрелище выше ее сил. Положив руку на грудь, она судорожно хватает ртом воздух, как будто пытается подавить приступ рвоты.

Я прекрасно знаю, что она сейчас чувствует. Когда она открывает глаза, они сверкают ненавистью.

— Наконец-то попалась! Маленькая грязная шлюха, околдовавшая моего сына! — шипит Вивьен Бейнс. В следующий момент — бац! — она с размаха отвешивает мне звонкую пощечину.

Моя голова дергается назад. У меня чешутся руки дать ей сдачи. Я делаю шаг вперед, но охранники тотчас плотной стеной становятся между нами.

— Он не ваш сын! — бросаю я ей. — Был да перестал. Он ненавидит вас!

Она с отвращением морщит нос. Она всегда делала так при виде меня.

— Возможно, он передумает, когда мы уберем отвлекающие факторы. При условии, конечно, что он выйдет отсюда живым.

Меня тотчас охватывает страх. Я задыхаюсь. Что она хочет этим сказать?

Вивьен Бейнс поворачивается к Сильвио.

— Ты не часто превосходишь мои ожидания, инспектор манежа. Однако на этот раз тебе это, несомненно, удалось. По моему приказу полиция вот уже несколько месяцев охотилась за этой дрянью, и вот она снова в цирке. Круг замкнулся. В этом даже есть своя поэзия. Думаю, я должна поблагодарить тебя. Ты значительно облегчил мне задачу.

Сильвио прямо распирает от гордости. Ее похвала ему приятна. Мне же приятно видеть огромную шишку размером с куриное яйцо на его голове в том месте, где опустился молот Бена. Жаль только, что удар получился недостаточно сильным и не прикончил этого гада на месте.

Но я не позволю их словам, их угрозам запугать меня. Не позволю одержать надо мной верх.

— Что ты сделал с Иезекилем? — сурово спрашиваю я. — Он ранен. Ему нужна медицинская помощь.

Сильвио закатывает глаза.

— Ах, какая мелодрама! Подумаешь, всего лишь царапина! Она не помешает ему принять участие в церемонии открытия!

Я смотрю на него, и меня невольно охватывает любопытство. Я впервые имею возможность хорошенько разглядеть его вблизи. Сколько раз этот человек являлся ко мне в моих ночных кошмарах, и вот теперь он передо мной в реальной жизни, больше похожий на призрака, чем на человека из плоти и крови. Лишь в глазах все тот же холодный, жестокий блеск, что и раньше, и голос сочится той же убийственной медоточивой вкрадчивостью. А вот все остальное… честное слово, я не ожидала увидеть его таким. Он изменился до неузнаваемости.

— Что с тобой? — спрашиваю я. — Почему ты выглядишь как привидение? Ведь сейчас, кажется, не канун Дня Всех Святых?

Он прищуривает глаза.

— Уверяю тебя, Хо-ши-ко. Я очень даже жив. Такой, как ты, никогда не уничтожить такого, как я. Знаешь, что придавало мне силы все эти долгие месяцы? Что подпитывало меня? Что вернуло с того света? Мысль о том, что я увижу тебя снова. Мысль о том, что я воплощу в жизнь свою месть.

— Мне, конечно, неприятно это говорить, но у тебя совершенно дурацкий вид. — Я поворачиваюсь к Вивьен Бейнс, правда, за миг до этого слышу, как он возмущенно ахает. — Мне только что в голову пришла одна мысль. — Я улыбаюсь ей и хлопаю ресницами. — Раз уж мы с вашим сыном состоим в таких интимных отношениях, думаю, я должна называть вас мамой. Что вы на это скажете, дорогая мамуля?

Кто-то из охранников прыскает от смеха. Вивьен Бейнс резко поворачивается.

— Кто смеялся? — Ее голос звенит льдом и сталью. Молчание. — Я спрашиваю, кто смеялся?!

И вновь молчание.

— Я жду, — говорит она.

Секунда бежит за секундой. Наконец один из охранников подает голос:

— Это был я, мадам. Я всего лишь прочистил горло.

— Убирайся отсюда! — приказывает она. — Прямо сейчас и больше не возвращайся. В понедельник получишь окончательный расчет.

Он покорно уходит. Все молчат. Никто не проронил ни слова.

Она вновь поворачивается к Сильвио.

— Я требую, чтобы эту девчонку казнили, — говорит она. — Немедленно.

Я смотрю на Сабатини, с виду призрачного, но такого реального, ухмыляющегося от уха до уха, и кровь вновь стынет в моих жилах.

— Мадам, — приторным тоном произносит он. — Позвольте мне сделать одно предложение.

Вивьен Бейнс пристально смотрит на него.

— Какое именно?

— Церемония открытия начнется через пару минут. Как вы знаете, ваш сын уже получил роль. Возможно, если жизнь этой девушки оборвется у него на глазах, на глазах у всех зрителей, это произведет на него куда большее впечатление. Он не только станет свидетелем ее смерти, в некотором роде он даже посодействует ей. Публика же увидит, как она понесет заслуженную кару за свои преступления. Это будет победа для нас обоих. Ваш сын, зрители, весь мир раз и навсегда поймут, что цирк, правительство, Чистых невозможно уничтожить!

Бейнс на мгновение задумывается.

— Знаешь что, инспектор манежа, думаю, ты прав. Моему сыну будет полезно увидеть это своими глазами, к тому же это будет прекрасный, оригинальный номер! Ты говорил, что нашей семье отведена специальная ложа?

Сильвио энергично кивает.

— Отлично. Наряжай ее в костюм и выводи на арену. А мы посмотрим, как наш маленький греческий божок попытается ее спасти. Жду не дождусь увидеть его лицо, когда он поймет, что это невозможно.

Я еще ни разу не видела на лице Сильвио такого ликования.

— О, вы не пожалеете, мадам! Я уже придумал для нее идеальную роль! Забудьте ее акробатические трюки из прошлого. То, что зрители увидят на этот раз, они не забудут до конца своих дней! — Он смотрит на часы. — О боже, времени в обрез! Прошу извинить меня, мадам, но я должен успеть сделать необходимые приготовления.