от правды, даже если ее ткнуть в эту правду носом.

– О, вот с этим я согласна, – говорит Эби. – Я бы тоже не стала особо доверять ее словам. Хотя в каком-то смысле вам следовало бы ее пожалеть.

– Правда? – усмехаюсь я. – За что – потому что она была замужем за серийным убийцей?

– За это, а также за тот факт, что она стала первой жертвой вашего отца.

Ее слова застают меня врасплох, и я резко вдыхаю.

– О чем это ты говоришь?

– О да, это так, – выпаливает Эби, широко раскрыв глаза. – Я знаю, что ваша мать – хорошая лгунья, но не думаю, чтобы она имела представление о том, что стала пробным объектом Пола, подхлестнувшим всю эту череду нападений и убийств, – именно с нее все и началось. Вы бы сочли, что ей повезло, потому что он не убил ее – хотя, возможно, наоборот не повезло, потому что вместо этого он влюбился. Ей пришлось страдать годами, а не несколько дней.

Таращусь на нее, пошатываясь, но тут же мысленно встряхиваюсь. Эби никак не может этого знать, она просто пытается вывести меня из равновесия.

– Послушай, Эби… Хватит этой чепухи. Я здесь не для того, чтобы выслушивать твое вранье.

Она пожимает плечами, бросив на меня вызывающий взгляд, и на короткий миг я позволяю ее абсурдной идее укорениться в моем сознании. Может ли это быть правдой? Быстро опять выбрасываю ее из головы. Нет. Я не собираюсь выслушивать дурацкие теории этой девчонки. И даже если б это и было так, моя мать принимала свои собственные решения, как только моего отца посадили за решетку, и я отказываюсь прощать ее за любое из них, независимо от того, что мне тут втирает Эби.

– Я не вру, Джейн. – Она лукаво улыбается, зрачки у нее такие большие, что глаза кажутся черными. – В любом случае Клэр оказалась полезной, когда я пыталась найти вас, и все, что я знаю о вас как о подростке, я узнала от нее. Но, естественно, я понимала, что для более важных вещей я должна была добраться до вашего отца.

– Добраться до него? – С трудом сглатываю, мой разум забегает вперед, и очевидный вывод мне очень не нравится.

– Я хотела в точности знать, что он сделал. Но более конкретно мне требовалось знать, что видели вы. Вообще-то это оказалось довольно легко. Все, что мне пришлось для этого сделать, это заставить его поверить, что он мне интересен – жизнь в тюрьме означает, что многие мужчины жаждут внимания. Получают удовольствие от визитов хорошеньких женщин. Вот так все и началось.

В животе нарастает тошнота. Эби навещала моего отца в тюрьме. Втерлась к нему в доверие, чтобы получить информацию о его преступлениях и обо мне. Вот насколько далеко она зашла – теперь я и вправду едва ли не в восхищении. Она определенно проделала большую подготовительную работу. Как ни тяжело это слышать, по крайней мере сейчас она говорит об этом совершенно открыто – это помогает моему делу. Эби делает паузу, и я задаюсь вопросом, сознает ли она, что уже сказала слишком много. Толчок в нужном направлении может заставить ее вновь заговорить.

– Просто не могу представить, чтобы он посвятил тебя в то, что еще не стало достоянием гласности. Зачем ему выдавать свои секреты после стольких-то лет?

– Это было проще, чем вам кажется. Его «эго» раздуто почище надувного аттракциона на детской площадке. Мне надо было просто немного погладить по нему.

– Понятно, – говорю я. – И как же поглаживают по самолюбию серийного убийцы? – Надеюсь, что именно в этот момент Эби и расскажет мне, как планировала копировать его преступления.

– Сказав ему, что пишешь книгу о нем. Все то время, пока Пол пытался сделать своих жертв особенными, он на самом деле силился сделать самого себя особенным. Он хотел восхищения – отчаянно нуждался в нем. Я обещала ему это целыми ведрами. Стоило ему открыть рот, как он уже трещал без умолку, выкладывая все, что мне требовалось, чтобы подставить вас.

Эби издает смешок, который пронзает меня насквозь, вырубает, как будто мне врезали под дых. Мой отец рассказывал обо мне этой… этой психопатке?! После всех этих слов о стремлении защитить меня, после всех заверений, что он ни единой живой душе и словом не обмолвился о своей драгоценной дочурке, он все же проболтался этой вот двадцатилетней с чем-то девчонке? Непроизвольно сжимаю кулаки. Отец опять подвел меня. Заставляю себя отодвинуть все это на задний план, поскольку понимаю, что Эби наконец-то сделала это – сказала то, что мне требовалось, и с облегчением выдыхаю. Вдруг вижу грустную иронию в том, как она отзывается о моем отце, хотя сама явно такая же. Все, что сейчас для меня важно, – что в конце концов Эби это признала. Что хотела подставить меня. Меня, конечно, оправдают. Или, во всяком случае, как только Талья Дэвис и ее группа услышат запись ее голоса.

– Ты ведь вроде говорила мне, что он любит меня, считает своей принцессой… И это все равно не помешало ему отдать меня на съедение волкам?

– О, он не понимал, что творит! Потребовались недели визитов, чтобы незаметно получить нужную информацию. Я была терпелива, и это окупилось. Учитывая историю этого человека – его одержимость женщинами, которые, по его мнению, были проститутками или спали с кем попало, – все, что мне оставалось сделать, это найти подходящую жертву. Кого-то, кто был связан с вами.

– Он не знал, где я живу – этого никто не знал. Как ты меня нашла?

– За годы попыток выследить вас Клэр проделала большую работу, и это дало мне достаточно сведений, чтобы добиться успеха. Сама она не особо в этом преуспела, у нее нет таких ресурсов, как у меня, так что с моей стороны потребовалось лишь приложить чуть больше усилий. Как только я нашла вас, то потратила какое-то время, чтобы изучить вашу жизнь здесь, в Колтон-Кум. И поняла, что вы заслуживаете разоблачения. С какой это стати вам должно быть дозволено жить припеваючи, тогда как тем, кого вы оставили позади, пришлось страдать и уживаться с последствиями, которые оставил после себя ваш отец? Вам с вашей идеальной жизнью, вашим идеальным мужем, идеальным домом и идеальными маленькими детишками, у которых есть все, о чем они только могут мечтать. Меня от этого буквально тошнило!

– У тебя тоже могло все это быть, если б ты достаточно усердно работала, Эби. Ты еще можешь вырваться из лап своей матери и