– Но сделанного не воротишь, так ведь? Я просто хочу, чтобы мои дети вернулись ко мне прямо сейчас. Это мои дети. Уже доказано, что я не представляю для них опасности. Элла и Элфи должны вернуться домой, и это все, что меня сейчас колышет. Остальное может подождать.

– Ладно. Тогда давай для начала тебя саму отвезем домой.

Ройшин берет меня под руку, и мы вместе медленно выходим из больницы.

Глава 76

Неделю спустя

Марк останавливается на пороге, когда Элла и Элфи врываются внутрь. Мой муж кажется каким-то другим – может, даже стал меньше ростом, как будто события последней пары недель каким-то образом уменьшили его. Его темные глаза стали еще темнее, свет в них потускнел. Резко отворачиваюсь, не в силах заглянуть глубже. Я отказываюсь испытывать к нему жалость – он выбрал свою дорогу в тот самый момент, когда предал меня. Во второй раз.

– Полегче с мамой, дети, – говорит он, когда те набрасываются на меня. – Не забывайте, что она перенесла операцию.

Марк пытается оттянуть их от меня, но я его останавливаю. Прошло слишком уж много времени с тех пор, как на меня изливалось столько любви.

– Я в полном порядке, – твердо говорю я. – И хочу, чтобы Элла и Элфи обняли меня.

Они обнимают меня, и, несмотря на боль, это лучшее ощущение в мире.

– Мамочка скучала по вам. – Слезы туманят мне зрение. Мы держимся друг за друга еще некоторое время, прежде чем я слегка отстраняюсь. – Вы как, в порядке?

Элфи кивает.

– Мы были у бабули. Она каждый вечер угощала нас сахарными пирожными, – говорит он, широко раскрыв глаза. – С ка-а-акосами!

– С коко-сами, Элфи. Сколько раз тебе повторять? – поправляет его Элла, хихикая. – Не волнуйся, мам. Я проследила, чтобы мы потом почистили зубы. В них о-о-очень много сахара, и, наверное, это от них у меня зубы шатаются.

– Ты такая смешная, Элла… – Бросаю взгляд на открытую дверь – на Марка, который неловко стоит, безвольно опустив руки по швам. – Хорошо, вы двое: не хотите попрощаться с папой, отнести свои сумки наверх и распаковать вещи?

Они целуют Марка и волокут свои пожитки за собой к лестнице. Жду, пока они не скроются, прежде чем повернуться к сломленному человеку у моей входной двери. Человеку, за которого я вышла замуж и которого любила. И наверное, все еще люблю, несмотря ни на что.

– Прости, Джен, – говорит он, прежде чем я успеваю заговорить. – Я все просрал.

Киваю.

– Да, Марк. Именно так. – Мне трудно смотреть ему в глаза – боль слишком сильна. Но я знаю, что и сама не без греха. – Мы оба были хороши, – говорю, наконец поднимая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – Я должна была уже давным-давно все тебе рассказать.

– Но это не оправдывает того, что я сделал. Я запаниковал, Джен. Нашел всю эту фигню и испугался. Ты можешь простить меня?

Я думала об этом всю прошлую неделю. Вновь и вновь прокручивала в голове то, как все между нами складывалось. Прикидывала, сможем ли мы когда-нибудь достаточно успешно оставить все это позади, чтобы вместе двигаться дальше. И мне казалось, что я вроде пришла к какому-то заключению – по крайней мере, со своей стороны. И вот теперь, когда Марк стоит передо мной, все это отваливается. Легко составить список плюсов и минусов, когда человека, связанного с этими оценками, нет с вами рядом. Когда на вас не смотрят его темно-карие глаза, напоминающие вам о том, что вы любите в нем больше всего. Однако я должна смотреть дальше этого. Чтобы быть справедливой ко всем нам.

– Честно говоря, не думаю, что это возможно, Марк.

Он понимающе кивает. Могу предположить, что Марк и сам боролся с тем же списком «за» и «против».

– Мне очень жаль. Я поступил так, как считал правильным на тот момент.

– Знаю, что совершила ошибку, не поделившись своим прошлым, – говорю я. – Но в конечном счете мне было нужно, чтобы ты просто верил в меня. Может, ты и не знал того, что за мной стоит, но меня-то ты знал! Знал, что я из себя представляю. Сдать меня, даже не попытавшись сначала поговорить со мной… – Голос у меня срывается, я делаю глубокий вдох. – Ты опять причинил мне боль, Марк. Но забрать у меня детей!.. – Гнев сковывает мои слова, когда я выплевываю их сквозь стиснутые зубы. – Это было непростительно. Никакого доверия уже не осталось.

– Полагаю, оно уже было сломано после того, что я тогда сделал. – Он смотрит себе под ноги.

– Ну да, это определенно поспособствовало. Наверное, мне всегда было трудно полностью доверять людям, поэтому я всегда что-то придерживаю при себе. Это не значит, что мы не смогли бы восстановить наш брак и быть счастливы после твоего романа с Оливией. Мы вчетвером могли бы все еще жить хорошей жизнью, если б только ты всегда оставался на моей стороне.

Сила этих слов, кажется, сбивает его с толку. Марк отступает на шаг, глаза его блестят.

– У нас двое замечательных детей. Хоть что-то мы ведь сделали правильно, верно? – говорит он, смахивая ладонью набегающие слезы.

– Да. – Как бы мне ни хотелось тоже заплакать, я держусь крепко, мой голос тверд. – Что бы ни случилось, мы позаботимся о том, чтобы наши решения не повлияли на то, как им расти. Хорошо?

Марк громко шмыгает носом и выпрямляется.

– Согласен, – говорит он, и всей его незащищенности вроде бы как не бывало. – Я собираюсь пожить у Бретта пару недель – порешать кое-какие деловые вопросы. Похоже, мы с ним будем партнерами. А потом, когда мы с тобой немного дистанцируемся от всех этих… событий, может, опять встретимся и поговорим? Определимся, как жить дальше.

– Звучит разумно.

Тот факт, что он принимает предложение помощи от Бретта, говорит о многом. Изменился ли Марк в этом смысле хоть капельку? Или он по-прежнему тот человек, который со всем соглашается, когда его втягивают в то, от чего у него не хватает пороху отказаться? Думаю, он совершает ошибку. Возможно, я и заблуждалась насчет Бретта, подозревая его в том, что он знал, кто я такая, и имел какое-то отношение к недавним событиям, но он будет помыкать Марком, сядет ему на шею – я просто-таки уверена в этом.

– Знаешь, я и вправду люблю тебя. Я никогда не хотел тебя подводить.

Его слова застают меня врасплох. Крепко сжимаю губы и тяжело вдыхаю