год с твоя семья, – твёрдо сказал он.

– У тебя жена беременная!

– Анья не есть жена.

А на следующий день в шесть утра позвонила рыдающая Ада:

– Они выкрали сына!! Со вчера не отвечает сотовый!! Звони Горяеву!!

– Звони сама, – жёстко сказала Валя.

– Сука! У тебя нет сердца! – удивившись сопротивлению, закричала Ада.

И Вале снова показалось, что она снимается в кино. В дурацком криминальном сериале из тех, что мать так любит смотреть по телевизору. И рада бы выпрыгнуть из роли, уйти со съёмки, но всё продумано так, что у неё для этого нет ни щёлочки. Пострадала, помучилась и всё-таки перезвонила Горяеву.

– Что ты кричишь? Сколько у тебя сейчас времени? – расслабленно спросил он, видимо, ему делали какую-нибудь процедуру или массаж. – Ты мне веришь?

– Пока ещё да.

– С парнем всё в порядке.

– Точно?

– Точно.

Валя решила поставить на этом точку и категорически не отвечать на звонки обоих. Как говорила бабушка, две собаки дерутся, третья не приставай. Привела себя в порядок, полежала в ванной с морской солью и поехала принимать больных, отгоняя мысли об Аде, Викторе и затыкая внутренний монолог, обращённый к обоим.

К обеду на сотовый позвонила мать:

– Дядька, доча, приехал. Важный. На машине хорошей, в окошко видела. Привёз от твоей начальницы подарок. Как от обуви коробка, цветочками обклеена. Чаю пить не стал.

Валя улыбнулась. Значит, Аде стало стыдно за утренний разговор, она решила реабилитироваться, но подарок – это уж слишком.

– Открой, что там в коробке?

Мать пошуршала бумагой и истошно заорала:

– Беги домой, доча, бегом! Беги быстро, я одна боюсь! Убьют меня одну!

– Ма, что там такое?

– Деньжищи, доча! Доллары, тыщи! – простонала мать.

– Это моя зарплата, – объяснила Валя.

– Не бывает такой зарплаты! Сейчас милиция ворвётся, спросют, где взяла? Что скажу? – причитала мать. – Говорю ж, коробка от обуви полная!

– У меня ещё двое больных. Дверь никому не открывай. Насмотрелась ты сериалов.

– Дверь-то у нас от честных людей! Наддай плечиком, она и слетит!

Валя улыбнулась по поводу материного воображения и продолжила приём. Отлично, подумала она, теперь есть деньги на Новый год. Матери куплю зимние сапоги. Вике – плеер. Юлии Измайловне – духи. Маргарите – крем. Эдику – джинсы.

Через час позвонила Вика:

– Прикинь, Рудольфиха типа с налоговой засыпалась, её пацаны тебе бабки передержать припёрли.

– Вик, это моя зарплата. Там договора на подпись, – успокоила её Валя.

– Такую зарплату Ельцин получает! Семнадцать штук баксов! Нет никаких договоров.

– Ты уверена?

– Бабка от страха на потолке сидит.

– Никому не открывайте, – занервничала Валя. – Скоро буду!

Набрала номер Рудольф:

– Что за деньги от тебя привезли?

– Те, что твой любовничек вымогает, – сказала Ада чрезвычайно весело.

– Почему семнадцать?

– Две возьмёшь себе. Ты ж, Лебёдка, гордая, зарплаты не просишь. Боишься башку наклонить, а то, как бы, корона свалится.

– Деньги возьму только по договору. А где твой сын?

– Появился через пять минут после того, как Горяеву отзвонила, что деньги у тебя! С какой-то прошмандовкой залип со вчера, а с сотовым шиза случилась.

– Две тебе верну, что делать с остальными?

– Спроси у своего Горяева. Обидно, Лебёдка, хотела его на место поставить, с сыном прокололась, вмазал по слабине! Целую крепко, твоя репка!

Валя перезвонила Виктору.

– Твои люди должны немедленно забрать у меня деньги! – закричала она так, что Маргарита засунулась в кухню, откуда она звонила.

– Пусть у тебя поваляются. Извини, занят, – раздражённо ответил он.

– Мне плевать, занят ты или свободен! Чтобы в течение часа деньги исчезли из моего дома!

– Что ты кричишь? Ну, выброси в мусоропровод, если они тебя так раздражают…

– У меня нет мусоропровода! Может, ты ослеп на оба глаза, но я живу в хрущёвке!

– Хорошо. Пришлю Славу. Конец связи.

Валя положила трубку и еле удержалась, чтоб не разреветься. А к вечеру приехал Слава и забрал коробку. Мать поахала, Вика пофыркала, а Валя чувствовала, что по ней проехали танком.

Она знала, что такое быть битой, униженной, обиженной, изнасилованной, истязаемой, но никогда не попадала под перекрёстное психологическое насилие. Казалось, душа порвана в клочья, и непонятно, как прийти в себя.

Утром набрала телефон Льва Андроновича, поехала в его офис на Тверскую. В зимнем саду здания успокаивающе шелестел фонтан, окружённый громоздкими кожаными диванами. Лев Андронович был коротко подстрижен, выбрит и одет в костюм с галстуком.

– Идёте в гору, не слезаете с экрана. Горжусь, что когда-то чему-то учил вас, – сказал он приветливо и добавил: – Судя по глазам, что-то случилось?

Валя сбивчиво рассказала о денежном треугольнике, в котором ею так грубо поиграли в пинг-понг.

– Надо учиться ставить более сильную защиту. В «мерсе» воздушный фильтр в десять раз больше, чем в «Жигулях». И в ваших нынешних играх нужна не кожаная куртка, а бронежилет.

– Стать как они? – поморщилась Валя.

– Вовсе нет. Вот я, например, обладаю здесь немалой властью, – он обвел руками стены фойе. – Подо мной ходят новые русские с крохотной полоской лба. Но чтоб быть в безопасности, я каждую секунду помню, что руковожу питекантропами. И вы должны помнить о навыках Горяева и Рудольф.

– Зачем мне такие отношения?

– Затем, что это любовь и работа. У вас нет другого такого мужчины и нет другой такой работодательницы.

– И не надо! – встала на дыбы Валя.

– Детский максимализм. Они не состоят из одних недостатков, просто снизили нравственную планку. И если на них повесить дорожные знаки, вполне пригодны к употреблению. Пусть себе бьются до кровянки, но вас должна защищать информационная гигиена. Ведь это их деньги и их амбиции.

– Ну, ещё про рабочие отношения понимаю, но как ложиться в постель с тем, кто тебя так закладывает?

– Горяев – один из самых приличных людей в нашей политике. Потому ему и нужны вы, а не блатная Мурка. Просто жизнь пробует вас на медные трубы, но я за вас спокоен, – сказал он одобрительно.

– Почему спокойны?

– Телевидение всё продаёт, а лицо у вас как компас. Для спасения страны важно, чтоб такие лица хоть иногда попадали на экран.

– На съёмке половину сценария не понимаю, – пожаловалась Валя. – Что в стране происходит, не понимаю.

– А что понимать? Государственный рэкет конкурирует с криминальным. Почти все предприятия под «крышей» бандитов. Когда смотрю аналитику, чтоб принимать решения по бизнесу, заболеваю от цифр. Горяеву приносят ту же самую аналитику. Судьи боятся выносить приговоры, в этом году казнили всего сорок головорезов.

– Судьи боятся?

– Их с первого заседания обещают покрошить в капусту! Тем не менее появляются нормальные люди. Думал, только я в детдом вещи покупаю, оказалось, все