большому счету я здесь только ради этого. Не в деньгах дело.

– Когда ты все успел?

– Устроиться на работу? Я приехал пару дней назад. А нашел это место еще до отъезда.

Я смотрела на него во все глаза. Это невозможно, чтобы он делал это из-за меня. Ради меня. Внутри все перевернулось от собственной значимости.

– Идем? – берясь за дверную ручку, спросил Шандор.

Я кивнула. Мы вошли в просторное помещение, освещенное тремя окнами, которые расположились напротив входа. Около окон четыре невысоких трапециевидных столика с закругленными углами. На их узкой стороне размещена чаша с гончарным кругом, а на широкой – миска с водой, лежит губка и какие-то инструменты. Рядом с каждым рабочим местом пара стульев.

Два станка уже находились в работе и за ними трудились мастера и их ученики. Одним из мастеров была женщина. Она показывала своей ученице, как нужно держать руки и с каким напором нажимать на глину. За другим кругом работали мужчины. Я заметила, как мастер-мужчина и его ученик быстро обмакивали руки в чаше с водой и снова возвращались к глине, которая вращалась на диске. Кусок был довольно большой, и я предположила, что готовое изделие будет объемным.

Я тихо поздоровалась со всеми, кто поднял на меня глаза, и мы с Шандором прошли к своему рабочему месту. Он предложил оставить мне сумку на подоконнике, надеть фартук, который висел на спинке стула, закатать рукава и убрать волосы, чтобы не мешали. Сам тоже надел фартук.

Выполняя его указания, я обратила внимание на несколько глиняных изделий, расположенных на подоконнике. Я сразу поняла, что это свежие работы, потому что глина подсыхала неравномерно и отличалась по цвету.

– Пойдем, я познакомлю тебя с владельцем мастерской, – сказал Шандор.

Им оказался невысокий мужчина лет пятидесяти с облысевшей головой, густыми бровями и плотного телосложения. Он стоял за отдельным столом, расположенном в углу напротив окна, и поливал небольшую вазу каким-то белым раствором. Мужчина оторвался от своей работы и кивнул, знакомясь со мной. Шандор представил его как Никиту Борисовича, и указал на стеллажи, которые стояли вдоль всей стены. Они были заставлены многочисленными горшочками, вазочками, тарелочками и даже подсвечниками. Большая их часть расписаны и глазурованы, отчего поблескивали на свету. Преимущественно это оказались работы Никиты Борисовича, и я выразила свое восхищение его трудами вслух. Он скромно улыбнулся и пожелал мне удачи на новом поприще.

Мы вернулись на свое рабочее место, и опустились на стулья около круга. Шандор указал на педаль с правой стороны, на которую мне придется нажимать ногой, чтобы запустить установку. Мы решили начать с простого изделия – с миски. Шандор взял в руки небольшой кусок готовой глины и продемонстрировал, что нужно с ней делать. Затем передал кусок мне, и я повторила его движения.

Готовый к работе кусок мы закрепили на круге, придали ему полусферическую форму, смочили руки и запустили круг. И началось обучение. Мои руки на глине, руки Шандора поверх моих. Он показывает, что делать и как, с каким усилием и в какую сторону, а я повторяю. Кусок приобретает разные формы и размеры – то конусообразные, то сферические, но с каждым разом становясь более плотным и центрированным. Лишний воздух из глины выходит, она закрепляется на нужном месте, и мы переходим к следующему этапу. К формированию отверстия в изделии. И снова Шандор направляет и поправляет меня, подсказывает, когда нужно остановиться, чтобы изделие не получилось без дна. Дальше мы тянем глину вверх, формируя стенки нашего сосуда. Давим, не боясь, но без усилий, чтобы стенка не стала слишком тонкая – исправить это уже невозможно. Здесь мне пригодился опыт Шандора, который почувствовал, когда необходимо остановиться. Заключительным этапом мы придаем изделию округлую форму, подравниваем ее деревянным стеком, проходимся мокрой губкой по нашей миске для выравнивания формы и, убедившись, что ничего лишнего не осталось, останавливаем круг.

Только сейчас я заметила, что остальные круги уже не работают. За соседними рабочими местами занятие закончилось. Мастер-мужчина прощался со своим учеником на выходе, а мастер-женщина протирала гончарный круг. На подоконнике появились новые изделия – кувшин и горшочек – и мне они показались безукоризненными. Никита Борисович куда-то вышел.

Шандор предложил подождать пару минут, чтобы изделие немного подсохло сверху. В это время мы помыли руки. Раковина находилась в противоположном от стола углу за стеллажами, и я не сразу ее увидела, поглощенная изучением гончарных изделий. Здесь же стояла корзина, в которую мы бросили грязные фартуки.

Когда мы вернулись на место, я, вооружившись леской, срезала миску с основания. Ей предстояло подсохнуть в течение трех дней, а затем попасть в муфельную печь для обжига. Шандор махнул рукой в сторону, и только сейчас я заметила еще одну дверь слева от входа, за которой вероятно глина превращалась в керамику.

– Если хочешь, потом можно глазуровать твое изделие, – предложил Шандор.

Я отказалась. Хотелось, чтобы оно осталось в том виде, как его создали. В этом я усматривала сопричастность к тем античным временам, когда посуду не глазуровали.

Шандор перенес мою миску на подоконник и обещал, что как только сушка закончится, обожжет ее. Моего участия здесь не требовалось. В готовом виде она будет к следующей субботе.

– Или, может быть, тебе показалось скучным это занятие, и ты не хочешь продолжать?

– Нет, Шандор! Что ты?! Это так здорово! Такие эмоции! Мне бы хотелось попробовать сделать что-то другое.

Больше занятий на этот день у Шандора не предвиделось, и мы вышли из мастерской. Я выразила восторг его познаниям в гончарном ремесле. Ведь Шандор был самоучкой, отец лишь пару раз показал ему, как работать с глиной и станком, и по большому счету, он развивался самостоятельно. Совершал ошибки, учился их исправлять, а потом и вовсе не допускать. Я поинтересовалась, сколько потребуется времени, чтобы стать профессионалом в этом ремесле и начать «чувствовать» глину.

– Думаю, в нашем случае на это уйдет полгода. Каждое занятие нам придется вспоминать основы. Но ты быстро схватываешь. Возможно, все произойдет раньше.

– Это все благодаря тебе. Ты действительно хороший педагог.

Мы оказались на улице.

– Куда дальше? – спросила я.

– Я могу проводить тебя домой.

– О, это не близкий путь. Надеюсь, мы не пойдем пешком?

– Я никуда не тороплюсь, – улыбнулся Шандор. – Но, конечно, лучше воспользоваться общественным транспортом.

– Ты снова снимаешь квартиру рядом с университетом?

– Да. Ту же самую.

– Тебе, наверное, не очень удобно провожать меня до дома.

– Перестань, Лизавета. Я сам предложил. Понимаю, на что иду.

– Хорошо, возражений больше нет. Но давай