батарей. Конец руки немного поцарапал батарею, не причинив ей большого вреда. Постепенно рука удалилась на безопасное расстояние.

Кантони подождал немного, глядя ей вслед. Затем отбуксировал тело Орлова в воздушный шлюз. Он пережил войну с роботизированной рукой, но на этом его трудности не закончились. Ему предстояло остановить вращение станции и после этого в спасательной капсуле «Союз» вернуться на Землю вместе с погибшим командиром. Он как-нибудь справится. Ему придётся многое объяснить Центру управления. Они создадут следственную комиссию. В итоге они узнают, что произошло на самом деле, и снимут с него обвинение в убийстве. И он, наконец, сможет обнять Чилию.

И только после этого он позволит себе расплакаться.

Глава 90

г. Гамбург, р-н Хафенсити,

суббота, 17:32

Куда же запропастилась «скорая помощь»? Унгеру казалось, что безумный кузнец ударил по его руке раскалённым молотом. Он едва мог пошевелить пальцами. Боялся, что больше не сумеет так ловко играть на гитаре, как раньше, однако крови он потерял совсем немного, и его жизнь была вне опасности. Андресен с серьёзным лицом и умелой сноровкой перевязала рану. Унгер понял, что находится в надёжных руках. В очень надёжных.

Гелиусу повезло меньше. Его кожа была бледной и словно натёртой воском — как у покойника. Лиза Хогерт сидела на полу рядом с ним и гладила по щеке. Она плакала. Слезы и нежность прикосновений контрастировали с её холодным видом.

Граймс с помощью кабелей и упаковочной ленты был примотан к стулу и сидел молча. Унгер клятвенно пообещал, что собственноручно вонзит ему в горло нож для писем, если тот хоть что-нибудь вякнет. Вне сомнений, Граймс воображал, как спустит свору адвокатов на Унгера и прикончит его по всем правилам охоты. Но Унгер не боялся толстяка. Его показаний вместе с показаниями Лизы Хогерт и Мэри Андресен будет достаточно, чтобы упрятать Граймса за решётку. Они ничего не могли поделать — оставалось лишь ждать подкрепления и медицинской помощи. Телефонная связь не работала. Панорамные окна открывали великолепный вид на город и порт. Отсюда, сверху, жизнь виделась обманчиво спокойной и мирной.

Лишь несколько столбов дыма над разными частями города свидетельствовали о том, что одновременно происходило множество страшных событий.

— Что вообще творится? — спросил Унгер. — По дороге сюда я видел взбесившиеся светофоры. Кабельное телевидение отключилось, и мой сотовый тоже сдох. Похоже, весь город сошёл с ума. Вы знаете, в чём причина?

Лиза Хогерт посмотрела на него.

— Пандора умирает. Хаос за окном — её агония.

Глава 91

Воздушное пространство над Токио,

воскресенье, 1:12

— Дамы и господа, наш самолёт приближается к Токио. Пожалуйста, выключите свои электронные устройства, уберите складные столики и приведите спинки кресел в вертикальное положение.

«Наконец-то, — подумал Норман, — наконец-то, я выберусь отсюда».

Десятичасовой полет над Тихим океаном был сплошной мукой. Он сидел втиснутым в неудобное кресло у окна на борту «Боинга-747». Его телесная масса вытекла за левый подлокотник кресла и навалилась на соседку, молодую азиатку. Она неестественным образом тоже склонилась влево, в проход, спасаясь от отвратительного контакта с его тёплой плотью. Он полностью открыл индивидуальный вентиляционный клапан над своим сиденьем, однако всё равно вспотел. Ему было жутко неловко. На обратном пути он сделает апгрейд в бизнес-класс, и не важно, во сколько ему это обойдётся. Он пробудет в Токио всего четыре дня, но они обещают стать одними из самых запоминающихся в его жизни. Нормана никогда не тянуло ездить на отдых. Появиться на пляже он не решался, пойти в поход, вскарабкаться на гору или спуститься с неё на лыжах он не мог из-за веса. Поэтому давным-давно не покидал Пало-Алто. И вот он летит в Японию на встречу пауэргеймеров[63] «Этернии» в качестве почётного гостя!

Люди там встретят его не как потливого жиртреста, а как того, кто играет знаменитого Таркуса. Как человека, который раскрыл случай ультракобольда. Они будут обращаться с ним уважительно. Они станут судить о нём не по внешности, а по его внутренним ценностям.

Ультракобольд, как его окрестили на форумах, забил Таркуса до смерти. Но поражение обернулось победой. Норман так сильно разозлился, что позвонил в представительство «Этернии» в США. Он воспользовался статусом сотрудника ультрапоисковика, чтобы поговорить лично с директором по продажам. Он вынес ему мозг своими претензиями и пригрозил внести «Этернию» в чёрный список ультрапоисковика, чтобы больше ни один интернет-пользователь не смог обнаружить их веб-сайт. Разумеется, угроза была липовой. «Этерния» являлась одним из самых крупных рекламодателей ультрапоисковика, и зайди дело далеко, у Нормана не хватило бы веса, чтобы продавить такое решение. Но созданного им впечатления было вполне достаточно, и менеджер пообещал разобраться в происшествии.

Спустя всего четыре часа ему позвонили из Японии. Плохо говоривший по-английски японец тысячекратно извинился и объяснил, что произошёл технический сбой, который, благодаря его помощи, удалось обнаружить и устранить. Из объяснений можно было догадаться, что разработчики не поняли, почему взбесился кобольд, но нашли способ обойти проблему — поставить своего рода «заплатку» на дыру в системе. Таркуса вернули к жизни, наградили миллионом дополнительных очков опыта и секирой душ — одним из самых мощных орудий в «Этернии». Кроме этого, Нормана в качестве почётного гостя пригласили на встречу пауэргеймеров «Этернии», которая начиналась завтра, и пообещали провести ему экскурсию по студиям разработки. Ему даже оплатили перелёт, пусть и эконом-классом.

Норман посмотрел в темноту иллюминатора. Внизу он увидел черноту Тихого океана и изломанную береговую линию главного японского острова Хонсю, который тянулся на север, словно светящаяся гирлянда. Его сердце застучало от радостного волнения в предвкушении встречи геймеров.

— Вы пристёгнуты?

Он повернулся к стюардессе, задавшей вопрос. Потом взял в руки оба конца ремня безопасности, максимально выдохнул и пристегнулся. Ремень туго обхватил его тело, хотя Норман вытянул его на максимальную длину.

Стюардесса довольно кивнула, и Норман снова отвернулся к иллюминатору. Огоньки побережья исчезли. Он приставил ладонь козырьком к глазам, чтобы приглушить освещение салона, но не увидел ничего, кроме ночной тьмы и нескольких звёзд. Должно быть, самолёт сделал поворот, и теперь по правую сторону был лишь Тихий океан, и борт держал курс на север параллельно берегу. Но поворота он не почувствовал. Странно.

Свет в салоне заморгал, потух. Затем включилось тусклое аварийное освещение. На полу появились зелёные световые полосы, которые в случае опасности указывали путь к аварийным выходам. Должно быть, пилот нечаянно нажал не ту.

Раздались скрежет и визг. По салону пробежал импульс удара,