комок в горле. Он был настолько потрясён, что забыл взяться за одну из скоб рядом со шлюзом, и устремился вперёд без торможения, пока страховочный трос не расправился и не остановил его полёт резким рывком.

Кантони гнал от себя страшную мысль о том, что он взялся не за своё дело. Сейчас он не имел права на ошибку. Орлов полчаса спорил с Эдвардсом, который по-прежнему полагал, что один из членов экипажа сошёл с ума, и потому строго-настрого запретил выход в открытый космос. В итоге, русский, страшно ругаясь, прервал связь с Землей. С этого момента они были предоставлены сами себе.

Земля для Кантони заняла почти весь обзор. Они парили над Атлантикой, которая чёткой линией была поделена поровну на день и ночь. Над ними простиралась и ослепительно светилась даже через затемнённые стекла шлемов станция. Явственно виднелась большая дыра, которую рука пробила в одной из солнечных батарей, и ужасная рваная рана в изоляционном слое модуля «Заря».

Мозг исправил перспективу, и Кантони увидел: Земля — «внизу», а станция — «вверху». Впервые за последние несколько недель он снова ощутил невесомость как падение. Мгновение ушло на борьбу с первобытным страхом, который встрепенулся внутри. Затем итальянец сосредоточился на задаче и, держась за трос, вернулся к станции.

Орлов прицепил второй страховочный трос к его скафандру, который другим концом крепился к его собственному костюму. Теперь у каждого было по две точки опоры. Затем они, перебирая руками по тросу, направились к роботизированной руке, зафиксированной на внешней структуре станции в нескольких метрах от них.

Сконструированная в Канаде рука имела семь «суставов» и с обоих концов — по насадке с разъёмным соединением. На соединения можно было прикрепить высокочувствительный механизм захвата — «кисть» — или с их помощью присоединить руку к станции. Благодаря этой симметрии, рука могла крепиться любым своим концом к разным участкам МКС. Это был высокоточный агрегат, который с предельной аккуратностью перемещал грузы массой в несколько тонн. С его помощью планировалось монтировать недостающие части станции, при условии, конечно, что они будут доставлены на орбиту.

Орлов и Кантони подлетели к основанию, с которым была состыкована роботизированная рука. Она была зафиксирована накрепко: ручной демонтаж не предусматривался.

— Я откручиваю — ты следишь за рукой, — сказал Орлов.

Кантони жестом показал «Окей».

Командир с помощью многофункционального инструмента принялся откручивать болты обшивки, чтобы снять крепление. Сначала он хотел попробовать убрать электрическое соединение. Если сделать это окажется невозможно, потому что оно пролегает внутри конструкции, то он полностью удалит крепление и отцепит механизм от станции. Им не останется ничего иного, как оттолкнуть от МКС приспособление стоимостью несколько миллионов долларов, чтобы оно вошло в атмосферу и в ней сгорело. Наверное, на Земле их за это отдадут под суд. Но сейчас Кантони было всё равно, лишь бы вернуться домой.

Он настороженно следил за рукой, которая пребывала в неподвижном состоянии. Или нет? Неужели внешний конец руки слегка пошевелился? Нет, показалось.

Он взглянул на Орлова. Тот успел открутить обшивку основания и сейчас обследовал соединение.

— Не могу добраться до кабелей, — сказал он спустя пару минут. — Без шансов. Мы должны удалить руку полностью.

— Согласен, — сказал Кантони. — Если я…

Он не успел договорить. Обернувшись, чтобы посмотреть на руку, он до смерти испугался, потому что встретился взглядом со стеклянным глазом камеры, закреплённой на дальнем конце руки. Конец изогнулся (из-за вакуума совершенно бесшумно) — и вплотную приблизился к нему. Было жутко: камера смотрела на него, словно глаз металлической змеи. Ему как будто зловеще намекали на сцену из фильма Стэнли Кубрика, в которой камера рассматривала командира экипажа, холодно, спокойно и расчётливо. Он изо всех сил убеждал себя, что такого быть не может, ведь суммарной вычислительной мощности оборудования на борту МКС не достаточно, чтобы в недрах системы зародилось нечто вроде «своей воли»; что это был технический сбой, не больше, и чистым совпадением был тот факт, что камера находилась сейчас от него в одном метре и в упор глядела на его шлем.

На мгновение Кантони потерял дар речи. Затем взял себя в руки.

— Юрий! Рука…

Орлов обернулся и выругался.

Рука отвернулась, словно удовлетворилась увиденным. Затем выпрямилась и образовала длинную дугу, уйдя к вершине ферменной конструкции, на которой были закреплены солнечные батареи. Там, наверху, находилось ещё одно стыковочное соединение.

— Быть не может! — закричал Кантони. — Эта штука удирает!

Дальний конец руки зафиксировался на новом месте. Вслед за ним из основания, которое открутил Орлов, высвободился и элегантно взметнулся вверх ещё недавно закреплённый край.

Из-за того, что на обоих концах руки находились одинаковые соединения, одним она могла зафиксироваться в месте крепления, а другим — отделиться от него. Таким образом, вся конструкция, подобно гусенице, была способна перемещаться от одного конца станции — к другому. Конструкторы придумали такой хитрый ход, чтобы сделать руку как можно функциональнее. Но вряд ли — Кантони был уверен — при этом они предполагали, что эта штука заживёт своей жизнью.

Орлов снова выругался.

— Надо ловить, — сказал он.

Глава 88

г. Гамбург, р-н Хафенсити,

суббота, 17:15

Судьба смилостивилась. Унгер услышал стоны и сдавленные крики. Он поднял голову. Стройная брюнетка, очевидно, напала на Диего и боролась с ним. Андресен дралась с Граймсом, который пытался её задушить кабелем или чем-то вроде того.

Зрелище придало комиссару решимости. Опершись на здоровую руку, он приподнялся и медленно поднялся на колени. Правую руку обожгло болью. Он проигнорировал боль, встал на четвереньки, порезался осколками стекла. Наконец, он нашёл свой пистолет и поднялся на ноги.

Прогремел второй выстрел. Один из мониторов разлетелся на стеклянные и пластмассовые осколки. Откуда-то издалека, снизу доносилась ритмичная сирена. Унгер заковылял к продолжавшим драться людям.

— Руки вверх! Полиция! — закричал он и направил левую руку с пистолетом на присутствующих.

С его правой руки капала кровь. Левая — дрожала. Сейчас он вряд ли попал бы даже в футбольные ворота, но наделся, что его состояние не бросается в глаза. Граймс выпустил из рук кабель, наброшенный на шею Андресен, и поднял руки. Она сделала несколько глубоких вдохов. Брюнетка продолжала биться с Диего за оружие. Унгер направил на них пистолет, однако, стрелять не решался.

Похоже, силач Диего одерживал верх. Противница царапала его, кусала, рвала, однако он ухитрился направить свой ствол в сторону Унгера.

Комиссар по-прежнему не был готов стрелять. Слишком высок был риск попасть не в того. Диего, напротив, это не мешало. Он злорадно улыбнулся, когда заметил Унгера.