– Он умер, – ответила медсестра, сидевшая рядом со мной. – Соболезную. Мы говорили вам, когда вы были в одиночной палате, – вы, вероятно, не помните. Вас перевели в тот день, когда он умер.

Мухаммед с минуту сидел неподвижно, пытаясь осознать это.

– Он купил мне «Биг Мак», – грустно сказал он. Медсестра протянула ему салфетку. – Он всегда был добр ко мне.

Именно это я и сказал на поминальной службе. Он был добрым человеком. Так оно и было на самом деле. Ничто другое, казалось, не имело такого большого значения.

Месяц спустя в то же отделение поместили Кита Томсона. Ему было двадцать семь, он работал в строительной отрасли и был квалифицированным штукатуром. По выходным он любил ходить на рыбалку. Его арестовали на заправочной станции: он бросал спички в заправлявшегося водителя и пытался устроить пожар, когда приехала полиция.

На протяжении многих лет он употреблял множество наркотиков, которые брал на улице. Он начал с марихуаны, в подростковом возрасте попробовал МДМА и ЛСД и остановился на амфетаминах – они стали его фаворитом. Проблема заключалась в том, что наркотический психоз не прошел у него даже через два месяца, а к тому моменту мы эффективно лечили его от шизоаффективного расстройства. У него были галлюцинации, будто Бог разговаривал с ним, и сильный религиозный бред.

– Я как будто возвращался домой, – объяснил он мне, – когда впервые принял метамфетамин в кристаллах[58], я не мог поверить, насколько это здорово. Мне он нравится больше, чем крэк. Он более предсказуем и в любом случае эффект длится дольше.

– Итак, Кит, – начал я, – что произошло тогда на заправке?

– Иисус, – сказал он, но в его голосе не было ни гнева, ни огорчения.

– Простите, Кит, я сказал что-то, что вас расстроило?

– Я не расстроен, – ответил Кит. – Я Иисус.

– Иисус? – спросил я, пытаясь понять услышанное.

– Да, – сказал он. – Иисус.

– Иисус? – спросила хмурая медсестра рядом с ним, та, что носила распятие.

– Да, Иисус, – подтвердил «Иисус». – И-и-сус.

– Иисус, – кивнул психолог. – Вы хотите, чтобы мы называли вас Иисусом?

– Да, – сказал «Иисус», блаженно кивая.

Мы поговорили еще минут десять, и я завершил встречу.

– Я не уверен, что поджечь автозаправочную станцию – это то же самое, что опрокинуть столы в храме[59], – заключил я, – но давайте поговорим еще немного на следующей неделе.

«Иисус» безмятежно кивнул и вышел из комнаты.

– Я не собираюсь называть его Иисусом, – сказала медсестра с распятием на шее. – Это кощунственно.

– Ну, давайте пока выполним его пожелание, – сказал я. – Он очень нездоров. Давайте сделаем тест на наркотики. Кто следующий?

– Мы должны навестить Альберто, – сказала медсестра.

Альберто попал в больницу за то, что вытащил своего соседа из квартиры, а затем ударил его ножом в руку. Он некоторое время находился под моим присмотром и начал принимать лекарства. У него все шло довольно хорошо, и мания преследования начала отступать.

– Как у вас дела? – поинтересовался я.

– Я устал, – ответил он. – Я не спал всю ночь, потому что «Иисус» проповедовал. Он никогда не затыкается.

«Ах, – подумал я. – Это не просто имя – он еще и действует в соответствии со своими убеждениями».

Медсестра зачитала мне некоторые заметки за вчерашний вечер.

– Здесь сказано, что вы подрались с ним.

Он помедлил с ответом, а потом сказал:

– Это правда. Я сказал ему, что меня зовут Иисус, и он просто набросился на меня.

– Вас зовут Иисус? – спросил я, заглядывая в его карту.

– Альберто Иисус. Но здесь я называю себя просто Альберто. Так проще.

Я кивнул в знак согласия.

То, как мы себя называем, похоже, имеет большое значение. Однажды я лечил человека, который хотел быть известным как «Повелитель воинов». Медсестры покорно называли его «мистер Повелитель воинов». Когда он попросил нас называть его Стивеном, мы поняли, что ему стало лучше.

«Вы, кажется, немного расстроены, мистер Повелитель воинов».

«Вам дать успокоительное на ночь, мистер Повелитель воинов?»

Однако в этой ситуации у медсестры возникли реальные проблемы с тем, чтобы называть пациента как-нибудь иначе, чем Кит. Предложение называть его Иисусом ее оскорбило.

– У него психоз. Почему вы не можете уступить? – спросил я ее.

Но ее это не убедило, она продолжала называть его Китом, и каждый раз, когда она так делала, он начинал злиться.

К несчастью для всех, Альберто в этот момент решил проявить ту сторону своего характера, которую мы ранее не замечали. Я мог бы охарактеризовать его поведение как озорство, но, учитывая, что он был серьезным преступником с психическим заболеванием и высоким показателем психопатии, то, как он себя вел, было не так уж безобидно. В следующий раз, когда Альберто зашел в палату, он совершенно точно увидел беспокойство медсестер, потому что их снова попросили называть пациента (ранее известного как Кит) Иисусом. В общем, Альберто тоже захотел, чтобы и его называли Иисусом.

– Итак, я больше не хочу, чтобы меня называли Альберто. Я хочу, чтобы меня звали Иисус, – объявил он.

Я застонал про себя.

– Это мое настоящее имя, – сказал он беззаботно.

Я посмотрел на медсестер и спросил:

– Как насчет Иисуса первого и Иисуса второго?

Но у них были просто каменные лица, особенно у той, что с распятием. В последнее время я заметил, что все больше сотрудников ходят недовольными.

– Ну, а как насчет Иисуса из Южного Лондона и Иисуса из Южной Америки? – рискнул я, но все посмотрели на меня еще более злобно.

Иисус из Южной Америки (он же Альберто) вел себя настойчиво, и его просьба быстро превратилась в требование, а затем письмо адвоката сделало ее приказом.

На самом деле медсестры не слишком напряглись из-за его просьбы, хотя, возможно, он сделал все, чтобы разозлить их.

– Это его имя, – объяснили они.

– Так почему же вы возражаете против просьбы Кита называть его Иисусом? – спросил я. – Это выбор, и к тому же выбор, продиктованный психозом. Если бы он хотел, чтобы его звали Мэри, мы бы отнеслись к этому с уважением.

Несмотря на все это, казалось, никого не беспокоило присутствие в палате пациента по имени Мухаммед, того самого человека, который помог мне с надгробной речью.

Я решил поговорить с капелланом в надежде, что он поможет во всем разобраться.

– Сложная ситуация, – признал он, хотя я заметил, что он-то как раз называл Иисусами их обоих. – Но я советую делать все, что они хотят, – сказал он мне, протягивая чашку кофе. Он был вдумчивым человеком, и я ценил его советы. – Ну, я бы не хотел