– Я никогда так не работал, – сказал он мне. – Мне это понравилось. Я вроде как влюбился в себя.

Но, закончив первый цикл приема стероидов, Саймон впал в депрессию и почувствовал себя не в своей тарелке.

– Я не смог тренироваться должным образом, – признался он.

Саймон разозлился из-за этого, и к третьему циклу «укладки пирамиды» он стал фактически импотентом.

– Мои яйца начали становиться меньше, – сказал он. – Она забирала мое мужское достоинство.

Он начал расспрашивать свою жену о том, что она с ним делает, а затем услышал, как супруга обсуждает его импотенцию с одной из своих подруг.

– Я не мог этого вынести, – сказал он, садясь на кровати. Он сказал мне, что один из его приятелей по спортзалу предложил ему попробовать немного кокаина.

– Это поможет тебе держать свой член в тонусе, – сказал он.

К своей четвертой пирамиде он прибавил около пятнадцати килограммов, и у него начала развиваться атрофия яичек. Он довел себя до импотенции и занимался самолечением с помощью кокаина.

ГОЛОСА ПОЯВИЛИСЬ, КОГДА ОН НАЧАЛ УМЕНЬШАТЬ ДОЗУ СТЕРОИДОВ.

Галлюцинации сказали ему, что он меняет пол; его уменьшающиеся яички просто подтверждали то, что говорили голоса. Он чувствовал себя все более и более подавленным, поэтому употреблял все больше кокаина.

Мы перевели Саймона из одиночки через сорок восемь часов. Он начал принимать антипсихотические препараты и добился значительного прогресса. Как только пациент стал достаточно стабильным, он начал беседовать с психологом. Что было почти предсказуемо. Он не был уверен в своей ориентации и признался в бисексуальных наклонностях.

К моменту суда он уже три месяца принимал лекарства и чувствовал себя хорошо. А мне предстояло написать судебный отчет. Я потратил на это целую вечность. Я утверждал, что у пациента был психоз, вызванный наркотиками. Хотя он явно впал в психоз, когда пытался убить свою жену, юридически он не был душевнобольным. Он знал, что делает, и знал, что это неправильно.

Суд заслушал все доказательства и вынес ему приговор, который отражал тяжесть преступления – в конце концов, это было покушение на убийство. Он сел в тюрьму, но, вероятно, благодаря отчету приговор оказался менее суровым, чем мог бы быть. Пациент получил на несколько лет меньше, чем обычно дают в таких случаях.

Как только он завязал с наркотиками и его психоз взяли под контроль, он стал довольно приличным парнем.

– Док, то, что я сказал о желании убить вас. Простите, я не это имел в виду, вы же знаете.

– Я знаю, – ответил я. – Вы были больны.

Теперь я хорошо умею кататься на лыжах – и всего на долю секунды, в тот момент, когда стул летел в мою сторону, я представил, как Франц Кламмер мог бы чувствовать себя на пути к победе. Всего на краткий миг я подпрыгнул достаточно высоко, чтобы увидеть, как выглядит гений – я сам был Кламмером, который первым пришел к финишу. Затем стул с глухим стуком упал на пол, и теперь мне кажется, что я снова притворяюсь. Мы все притворяемся перед самими собой, но мне интересно, чувствует ли Эван хоть иногда, что притворяется больше, чем большинство людей.

Эван, если ты читаешь это, возможно, пришло время принять себя таким, какой ты есть.

И полегче со стероидами!

Два Иисуса и Мухаммед

Когда я работал в службе по борьбе с наркозависимостью, недалеко от почтового отделения, у меня было два пациента, партнера, оба употребляли героин. Это было в учреждении Национальной службы здравоохранения, предоставляющем амбулаторное лечение людям с зависимостью от наркотиков или алкоголя. У этой пары всегда все получалось хорошо – успех был частью их бизнес-модели. Я использую термин «бизнес-модель» в широком смысле. Мои пациенты заходили в элитные магазины и выходили оттуда с меховыми шубами, солнцезащитными очками, изысканными винами – короче говоря, с любыми предметами роскоши, которые имеют высокую стоимость при перепродаже на рынке.

– Что самое дорогое вы украли? – спросил я.

– Ах! – воскликнул мужчина с нежностью, как будто вспоминал о дне, когда стал партнером в своей юридической фирме. – Это был день, когда я вышел из «Хэрродс» с целой кучей Versace. – Он сделал паузу, предавшись воспоминаниям. – Один из продавцов придержал для меня дверь – я сказал тогда, что товар отозвали из-за брака.

Затем, после минутного раздумья, он сказал мне, что завязал с кражами. Должно быть, я улыбнулся или что-то в этом роде, потому что он довольно настойчиво повторил, что действительно завязал.

– Мы ходили в церковь. Я хочу креститься. Знаете, покаяться во всех моих грехах.

Его партнерша сняла свою лыжную куртку Berghaus, самую крутую – ту, которую я хотел, но не мог себе позволить, – и потянулась, чтобы взять его за руку. Я увидел старые шрамы на руке там, куда она делала уколы.

– Послушайте, – сказал я, – вам обоим нужно сделать заверенные образцы документов, и тогда я смогу выдать вам рецепты. Я буду держать вас на ежедневном контроле, пока не уйду в отпуск.

– Едете кататься на лыжах? – спросил мужчина.

Это было в январе.

– Да, – ответил я, уже сожалея, что вступил в личный разговор, и опасаясь, как бы они не нашли мой адрес и не ограбили мой дом, пока меня не будет.

Мужчина посмотрел на женщину, которая кивнула ему в ответ.

– Послушайте, доктор, вас не заинтересует одна из этих курток? – Он взял Berghaus своей подруги. – Ваша… – он указал на вешалку на двери, – …ну, она, кажется, немного вышла из моды.

Я оглядел пациента с ног до головы. Его ботинки были дороже моих, брюки Armani, рубашка Boss, а его кожаная куртка… Думаю, пройдет несколько лет, прежде чем я смогу купить себе такую дорогую вещь.

Я подписал им рецепты и, встав, чтобы уйти, взял и накинул свою старую лыжную куртку TKMaxx за 45 фунтов стерлингов. Она была какого-то тусклого оливково-коричневого цвета, как будто я только что скатился с илистого берега. Не часто встретишь такие уродливые вещи.

– Я знаю, о чем вы думаете, – сказал мужчина. Я подождал, и он довольно скоро пояснил. – Если бы вы взяли куртку Berghaus, думаете вы, мы бы использовали это, чтобы шантажировать вас. Мы бы не стали этого делать. Точно не теперь, когда мы обрели Бога.

– На самом деле мне очень нравится моя… – Я посмотрел вниз в поисках названия марки, но увидел только какую-то закорючку. – Я очень люблю свою куртку.

Первым подарком, который я получил от пациента, оказалась бутылка вина. Ее подарил мне слепой мужчина