Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В полицейском отчете говорилось, что металлический шкаф был просверлен или взломан – домовладелец сказал, что он был взорван, но для докладывающего офицера он выглядел вскрытым. Был украден пистолет. Стереосистема была отмечена как пропавшая. В отчете указывалось, что о предыдущих кражах «не сообщалось, но было известно косвенно». Не было никакой информации о продолжении расследования: «У нас нет никаких подозреваемых».
Путаница, противоречия и фальсификация…
Вот основные соображения Фила по поводу взлома, резюмированные из его интервью 1974 года с Уильямсом и из его эссе, дневников и писем:
1. Религиозные фанатики. Общение Фила с епископом Пайком привело фанатиков к обыску картотеки Фила, чтобы найти там информацию о ересях Пайка.
2. Чернокожие боевики. Фил в Санта-Венеции был преимущественно окружен чернокожими бандами. Некоторые соседи с симпатиями к «Черным пантерам», возможно, хотели выдворить его[186].
3. Минитмены[187] или другая правая группа. Фил считал, что «Питер» – этот зловещий домашний нахлебник – принадлежал к такой группе. Питер (реальный прототип демонического Джима Барриса в «Помутнении») пытался уговорить Фила вставить в его романы «секретную кодированную информацию» об использовании против США нового вирулентного штамма сифилиса. Питер угрожал жизни Фила, если тот откажется сотрудничать.
4. Местные копы или наркополиция. Мотив: проверить, торгуют ли наркотиками в доме и каково влияние Фила на подростков, которые там зависали.
5. Федеральные агенты типа тех, что были связаны с Уотергейтом, включая ФБР и ЦРУ. Фил заявлял в июньском письме 1973 года в фэнзин Alien Critic:
Статья в Newsweek от 11 июня [1973-го] ознакомила американскую публику с, может быть, самым мрачным и ужасающим аспектом всего этого: в 1970, 1971 и 1972 годы (а возможно, и сейчас) тайная федеральная полиция, действуя вне закона, существовала в этой стране, вероятно, под юрисдикцией Управления собственной безопасности Министерства юстиции; она действовала против так называемых «радикалов», то есть левых, выступающих против войны людей; она поражала их снова и снова, тайно, везде, самыми разными уродливыми способами: взломы, прослушка, провокации… все это с единственной целью – получать или подделывать улики, которые отправят этих антивоенных радикалов в тюрьму.
Рассмотрим показания «собрата» по НФ, писателя Нормана Спинрада, который был близок к Филу на протяжении семидесятых годов:
Все, что Фил думал о правительстве, всегда оказывалось правдой. Любой, кто реально видел, что происходит в начале семидесятых годов, расценивался как параноик и сумасшедший, пока не разразился Уотергейтский скандал.
Фил рассказал мне еще одну «параноидальную» историю. Он сказал: «Эти парни позвонили мне с радиостанции Стэнфордского университета, пришли и задали мне все эти странные вопросы. Затем, когда я позвонил в Стэнфорд, оказалось, что там никакой радиостанции не существует». Это звучит, скорее, как паранойя самого Фила, если бы те два парня не проделали такую же штуку со мной. Я получил звонок со Стэнфордской радиостанции, и тут же обнаружились два парня, пригласили меня на обед и стали спрашивать вещи вроде того – является ли Чип Дилэни [Сэмюэл Р. Дилэни, чернокожий писатель-фантаст и антивоенный активист] незаконнорожденным сыном Филипа К. Дика, – сплетня, которую я никогда не слышал, но они взяли ее бог знает откуда, а также насчет склонности к наркотикам… ну и вся такая лажа. Я уверен, они были агентами определенной организации.
Учтем также, что позднее Фил признавался своему другу Дорис Саутер[188]: он особо подчеркивал роль правительства в своих теориях по поводу взлома, чтобы отразить нападки Налогового управления, – в конце концов, его чеки и финансовые записи были украдены. Фил сказал Дорис, что он будет все отрицать, если она расскажет об этом кому-нибудь еще.
6. Ограбление под воздействием наркотиков. В беседе с Уильямсом Фил предполагал: «Много вражды происходило в моем кругу, так что мои друзья, которые видели это, думали, что это совершили мои другие друзья».
7. Полицейская теория, что Фил сам имитировал взлом. Фил неоднократно яростно это отрицал: у него не было страховки, так зачем же грабить самого себя? Один возможный мотив: уничтожить финансовые записи, необходимые Налоговому управлению. Пятой жене, Тессе, Фил признавался, что он мог сделать это сам, либо в припадке безумия, либо в результате гипнотического внушения – в стиле «Маньчжурского кандидата»[189]. В «Помутнении» Фред, сам будучи наркополицейским, неосознанно наводит на себя своих коллег.
8. Военная разведка. Были ли некоторые идеи в его НФ слишком близки к правде, что вызывали интерес к его папкам? Также дезориентирующий препарат (кодовое название «Мелло джелло») был украден из армии, которая искала зацепки для его возвращения. Питер (см. теорию 3) мог быть агентом разведки.
Конечно, кто и почему вломился в дом, остается загадкой. Некоторые из вышеупомянутых теорий страдают дефицитом доверия и логики. ЦРУ и/или ФБР и/или правые и/ или военная разведка – все были готовы и способны совершить кражу со взломом, если они верили, что найдут что-нибудь ценное. Неспособность Фила выдвинуть разумную гипотезу (следы «Мелло джелло»? – поверьте, если хотите) о том, что это могло быть, ставит под серьезные сомнения все эти теории. Что касается поиска религиозными фанатиками исследований епископа Пайка, то их мотив чуть более правдоподобен, но почему они унесли погашенные чеки Фила? Теория про негритянских боевиков кажется сомнительной, учитывая ложное приписывание Филом статуса «Черной пантеры» его соседу Гонору Джексону. Можно задаться вопросом, были ли в округе эти черные боевики и знали ли они о существовании Фила. Если они хотели выгнать его из района, зачем сосредотачиваться на конкретном уничтожении его папок с бумагами?
Теория о том, что это сделал сам Фил, является самой интригующей, но он определенно не осознавал этого, даже если и совершил, – его письма и дневники, а также очень личная «Экзегеза» наполнены полными страха рассуждениями о том, кто бы это мог быть, и он лично не был среди главных подозреваемых. Фил был многолик, но лицемером не был почти никогда, особенно по отношению к самому себе. Читатели «Помутнения» (см. главу 9) могут обнаружить в раздвоении сознания Фреда/Боба драматическое исследование этой теории. В какой-то момент Фред/Боб рассуждает: «Самая эффективная форма промышленного или военного саботажа ограничивает себя ущербом, факт нанесения которого можно доказать. […] человек начинает предполагать, что он параноик, а врагов нет; он сомневается только в самом себе».
