— Завтра продолжим! — объявил Александр, жёстким тычком в корпус повалив меня на песок.

— Завтра — воскресенье, — хрипло выдохнул я.

— Начнём в девять, а там видно будет.

Спорить попросту не осталось сил, кое-как отполз к краю площадки, уселся рядом с Матвеем. Здоровяку досталось на тренировке ничуть не меньше моего: наставник — тот самый Анатолий Аркадьевич — как его только не кидал, обучая правильным падениям и перекатам. Сейчас мой бывший сослуживец сидел со скрещенными ногами и размеренно дышал, но стоило только плюхнуться на песок, открыл глаза и заявил:

— Твой тоже лютый.

— Ага, — подтвердил я.

— Вчера удары дубинкой отрабатывали, тяжко было.

— Дубинкой не так больно, она мягкая. Никого сравнения с палкой.

Матвей Пахота посмотрел на меня с некоторым даже уважением, но счёл нужным возразить:

— Мягкая-то она мягкая. Да только трансформатор на полную мощность выставили.

Я не удержался и присвистнул.

— Дела!

Мы какое-то время сидели молча, а потом здоровяк вдруг спросил:

— Ты чего кровь не разгоняешь? Синяки же останутся!

— Ты о чём? — не понял я.

— Не учили, что ли?

— Не-а.

Матвей принялся увлечённо объяснять принцип самоисцеления, говорил он путано и косноязычно, но я хоть и понимал с пятого на десятое, кивал, не желая перебивать собеседника. И в итоге сумел-таки ухватить суть. Процесс оказался не слишком сложным, вот только манипуляции такого рода требовали виртуозного управления сверхэнергией, что в число моих немногочисленных достоинств, увы, не входило. Александр Малыш прекрасно это знал, поэтому и не счёл нужным давать наставления по технике, заведомо недоступной ученику.

Да только и Матвей на гения нисколько не походил, и в голове промелькнула догадка.

— Так ты медитируешь? — уточнил я.

— Ага, — с довольной улыбкой подтвердил громила. — Думал, ерунда на постном масле, но помогает ведь! Да ты сам попробуй!

И я попробовал. Повалился спиной на песок, закрыл глаза, постарался расслабиться и выкинуть из головы все мысли, заботы и тревоги, отрешиться от голода, жажды и боли, в особенности — от боли. Солнце пригревало, и никак не получалось понять, растекается тепло по телу из-за погружения в транс или это лишь иллюзия; в любом случае закрутил внутренний волчок, принялся втягивать сверхэнергию и равномерно разгонять её по организму мягкими волнами до полного насыщения и возникновения чувства лёгкого дискомфорта. После мысленными касаниями я начал усиливать ток крови в перебитых сосудах, укреплять их и попутно очищать от гематом мягкие ткани.

Точнее — всё это делать я пытался. И пытался без особого успеха в силу слишком низкой чувствительности, не позволявшей осуществлять столь тонкие манипуляции.

Энергия всё прибывала и прибывала, понемногу меня начало распирать от неё, и пришлось даже начать стравливать излишки вовне. Но не одним сконцентрированным потоком — это нарушило бы однородность и стабильность внутреннего состояния, а мельчайшими порциями, практически долями джоулей буквально через поры кожи. И неожиданно это дало свой результат. К точечному воздействию я оказался не готов, а вот работать «по площадям» получалось несравненно лучше. Не иначе, свою роль сыграла высокая сопротивляемость энергетическому воздействию — других, полагаю, уже корёжить бы начало, а мне нормально.

Увы, о полноценной медитации речи не шло, приходилось мысленными усилиями разгонять сверхсилу по организму и удерживать баланс её притока и оттока на грани лёгкого жжения и действительно болезненных ощущений. И как раз вот это выходило не лучшим образом — то проседала внутренняя наполненность, то начинало немилосердно распирать и жечь изнутри. В первом случае сходил на нет всякий полезный эффект, во втором лезли на лоб глаза.

Именно из-за этого очень скоро я отрешился от сверхэнергии и шумно выдохнул. И выдохнул, такое впечатление, чуть ли не впервые с момента погружения в транс.

Сколько пребывал в нём на деле — не знаю, но бойцы с площадки успели разойтись, не было нигде видно и Матвея, а кожа слегка горела, обожжённая жгучими лучами солнца. Зато и ссадины с синяками самую-самую малость поблекли и уже не болели, а лишь ныли. Мышцы тоже показались не столь забитыми, как ещё пять минут назад.

Или не пять, а существенно больше?

Ещё не хватало на обед опоздать! Тогда точно желудок к позвоночнику присохнет!

Голод-то никуда не делся, да и пить хотелось всё сильнее.

Из столовой традиционно отправились в баню, где после помывки на нас принялись оттачивать свои навыки студенты-реабилитологи. Сегодня, как показалось, мяли меня далеко не столь интенсивно, но в итоге ощутил себя если и не заново родившимся, то весьма близко к тому.

Впрочем, долго приподнятое настроение не продержалось. Прежде чем разошлись, Федя Маленский объявил сбор денег для Казимира.

— Мы с Борей его навестим в медсанчасти, надо гостинцев купить.

Остроух принялся обходить курсантов со снятой панамой, и пусть не слишком много, но денег туда мои сослуживцы всё же накидали. Я — не стал, лишь покачал головой.

Наш бывший староста презрительно скривил толстые губы и зло выдал:

— Жмот! — прежде чем отойти.

Я же отправился к себе и завалился на кровать. Сначала прочитал пришедшее из дома письмо и написал ответ, потом взялся за книгу, но сразу отложил её и принялся продумывать что, как и кому скажу в «СверхДжоуле», а после — что ответят мне и свои последующие реплики. Раз за разом, круг за кругом. Ну а потом сморила усталость. Уснул.

Василь растолкал, когда уже начало вечереть. Мы сходили на построение, затем поужинали и заглянули в магазин, а там купили пачку заварки, сыра, галетного печенья, несколько банок сардин, мармелада на развес и две плитки шоколада. Мой сосед расплатился деньгами, я сдал один из талонов, прикинув, что оставшихся должно с лихвой хватить на усиленное питание в столовой.

Потом заявилась Варя, пили чай и болтали о всякой ерунде, обсудили планы на завтрашний день и решили ничего не менять — сначала заглянуть в кафе, а после ознакомиться с репертуаром кинотеатра.

— Ещё можно в горсад на танцы сходить! — предложил под конец Василь.

— А у тебя разве нет планов на вечер? — удивилась Варя.

— Свободен как ветер!

— Но это вы сами, — предупредил я. — Пойду в шахматы играть.

Варвара хихикнула.

— Как в прошлый раз?

Меня передёрнуло.

— Ну уж нет!

Когда чаепитие подошло к концу, ложиться спать было ещё рано, и Василь предложил Варе подышать свежим воздухом. Позвал и меня, я отказался.