— Лучше на площадку схожу, потренируюсь. Ты меня не теряй, тренер кучу заданий надавал.

— Как скажешь.

Оставшись в комнате один, я сразу натянул майку и трико, а гражданскую одежду аккуратно сложил и замотал в полотенце.

Времени обдумать план действий было предостаточно, и поставленная Городцом задача невыполнимой уже отнюдь не казалась. Первым делом я направился к автохозяйству, в траве за крайним гаражным боксом которого сегодня днём припрятал пару метровых досок-двадцаток. Одну перебросил через забор, другую приставил под углом к ограде. Огляделся, упёрся носком кеда в обрезок и толчком подкинул себя, ухватился за верх, сделал выход силой.

Забор, канава, пустырь, дальше — какие-то склады, и кругом никого не видать, поэтому, пользуясь отсутствием колючей проволоки, перевалился на другую сторону, приземлился в густую траву. Дальше перескочил через канаву и рванул к соседним строениям, ну а оттуда уже без всякой спешки двинул в город.

Пока ехал на трамвае, меня разве что не потряхивало от нервного напряжения и страха. И не в необходимости налаживать отношения было дело, думал о возможности повторного нападения террористов. Они ведь точно от своих планов не отказались! Только и оставалось утешать себя тем, что снаряд дважды в одну воронку не падает. Опять же — не в клубе прошлый раз акцию устрашения провести собирались, а за городом. Ну и комендантские за студентами приглядывать должны, сейчас все настороже…

Окликнули меня у входа в «СверхДжоуль».

— Пьер! — удивлённый окрик заставил завертеть головой по сторонам, и тогда один из посетителей открытой террасы клуба приподнялся и помахал свёрнутой в трубку газетой.

Я тут же припомнил этого дородного студента, но заколебался, не став отвечать на приветствие, просто взбежал по ступенькам, подошёл к его столу и протянул руку.

— Привет!

Ну да — помнить-то я его помнил, а вот насчёт имени возникли серьёзные сомнения. В прошлый раз он представился Карлом, и тогда это показалось совершенно нормальным, но действительно ли его так зовут или это была какая-то шутка для своих?

Карл ответил на рукопожатие и хлопнул ладонью — мясистой и вместе с тем жёсткой и крепкой — по столу.

— Падай!

Я упрямиться не стал и уселся напротив, а студент требовательно прищёлкнул пальцами разносчику.

— Пару светлого!

Пришлось помотать головой.

— Не-не-не, мне прошлого раза хватило. Если и сегодня с запахом приду, точно под домашний арест посадят!

— Да брось, Пьер! Ну что тебе будет с одной кружки?

— Запах! Для запаха и кружки с лихвой хватит! Как ты говоришь — научный факт!

Карл сдался и махнул рукой.

— Шут с тобой! Бутылку джинджер эля!

Вышколенный разносчик, который всё это время стоял рядом со столом и в наш спор не вмешивался, кивнул и отошёл.

— Это что такое? — удивился я.

— Имбирное пиво, — пояснил Карл. — Да не волнуйся, оно как лимонад. Скажи лучше, куда запропастился в тот раз!

Я тяжко вздохнул.

— Да плохо мне стало, — поведал собеседнику не без смущения, — а когда оклемался, вы уже отчалили. Пошёл домой.

— Ну ты даёшь! Нинет, когда тебя на пароходике отыскать не смогла, такой переполох учинила, о-го-го! «Человек за бортом! Спасите-помогите!» Ладно хоть ещё капитан всех по головам пересчитать догадался, когда мы на борт грузились, но и так шум вышел изрядный!

Я невольно поёжился и с вопросительной интонацией произнёс:

— Нинет?

— Да Нинка с расчётной кафедры! Ты с ней всю дорогу обнимался!

— Светленькая? — догадался я.

— Светленькая, ага, — с усмешкой подтвердил Карл. — И ты не подумай — она девушка серьёзная, просто в прошлый раз веселье через край било.

Тут принесли высокий стеклянный стакан и бутылочку имбирного эля, я воспользовался возможностью отвлечься и заплатил, потом наполнил бокал и спросил:

— Она здесь сейчас?

— Здесь.

Я сделал осторожный глоток, но, вопреки опасениям, напиток оказался очень даже неплох на вкус, пусть и слегка жёг язык и нёбо. При этом эль был определённо слишком тёплым, и поскольку другие посетители сидели от нас далеко, я дотянулся до сверхсилы и задействовал её таким образом, чтобы не нагреть напиток в стакане, но нейтрализовать излишки его тепловой энергии. На этот раз получилось не переборщить, и остывшее стекло запотело, а не покрылось изморозью. И да — вкус стал заметно лучше.

Карл даже присвистнул от удивления.

— Пьер, да ты, никак, негатив? — озадачился он.

— С чего бы это?

— Так просто работать с тепловой энергией получается только у пирокинетиков и негативов. Но первые на нагрев упор делают, охлаждают — вторые.

— Так просто?! — опешил я и вытянул перед собой руку с заметно подрагивавшими после приложенных усилий пальцами. — А кто сказал, что это было просто?

Карл вновь хмыкнул, вытянул из кармана носовой платочек и промокнул им вспотевшее лицо, после снял с бритой головы пижонскую федору и принялся ею обмахиваться.

— Умеешь ты, Пьер, марку держать. Так и не скажешь, что сильно напрягся.

Ну, может, и «не так сильно», но напрячься мне действительно пришлось. Впрочем, результат того стоил. Я отпил холодного эля и решил перевести разговор на другую тему:

— Что пишут?

Карл поглядел на газету с откровенным отвращением и досадливо махнул рукой.

— Да всё как обычно, ничего не меняется. Главой правительства в изгнании назначен барон Динский. О его связях с айлийской разведкой каждая собака знает, а тут ещё цесаревичу Алексею пожаловали чин почётного полковника королевских серых драгун. Это придворный айлийский полк, чтоб ты знал!

Я не стал говорить, что после отречения от престола не стало ни императора, ни наследника, только криво усмехнулся.

— Кто платит, тот и заказывает музыку.

— Научный факт! — согласился с моим утверждением Карл.

Да и как иначе? После февральской революции отрёкшийся от престола за себя и наследников император перебрался в Айлу, где почти сразу начал мутить воду, объявив документ об отречении сфабрикованной республиканцами подделкой.

— И первым делом барон Динский пообещал мировому сообществу приложить все усилия для передачи Лиге Наций контроля над Эпицентром.

— Сука!

— А то ж! — усмехнулся Карл, поднимаясь из-за стола. — Ну что, пойдём обществу покажемся?

Ещё недавно, от одной только мысли об этом меня бросило бы в дрожь. Да что там говорить — я бы месяц как минимум клуб десятой дорогой обходил, но тут деваться было некуда, кивнул.