Мне жаль маму – отец совершенно не интересуется ее мнением, ее проблемами, его не волнуют ее страхи. Он решил, что мы поедем в Америку, и не потерпит никаких возражений.

– Этим будут заниматься слуги, – отвечает он. – Твоя тетя может ненадолго приехать погостить. Все будет выглядеть так, будто мы уезжаем в путешествие. Просто на этот раз путешествие продлится дольше, чем обычно. Мы дадим стране время разобраться в себе. Это безумие не может продолжаться вечно – рано или поздно люди очнутся. Фидель не предлагает никаких реальных решений для Кубы. У него нет опыта управления, нет того, что нужно, чтобы возглавить эту страну. Сейчас люди стекаются к нему, потому что он избавил их от Батисты, но помяните мое слово – рано или поздно появится другой лидер, чье имя они будут скандировать. Наша семья на протяжении веков формировала будущее Кубы. Наш дом всегда будет здесь.

Я хочу верить его словам. Я хочу верить во что-то, когда мне кажется, что вера покинула меня.

По щекам Изабель катятся слезы. У Беатрис такой вид, будто она хочет дать кому-то пощечину. Мать и отец приглушенными голосами, чтобы никто из персонала их не подслушал, обсуждают детали его плана, они в смятении.

Персонал…

Что будет с Магдой в наше отсутствие?

Что я скажу Анне? Что я скажу остальным своим друзьям?

– Ничего, – отвечает отец, когда я задаю этот вопрос вслух. – Чтобы не привлечь к нам лишнего внимания, вы должны молчать обо всем. – Его слова обращены ко всем нам, но взгляд прикован к Беатрис.

Мария, которой всего тринадцать, кажется, разрывается между страхом и предвкушением поездки.

Моя рука скользит к животу, к жизни под моей ладонью, к крошечной жизни, трепещущей внутри меня. Я не могу больше скрывать эту тайну. Как только мы приедем и обоснуемся в Соединенных Штатах, мне придется рассказать своей семье о том, что я жду ребенка. Но не сейчас…

Пусть мы сначала справимся с этим новым вызовом, который бросила нам судьба.

Сейчас, хотим мы этого или нет, мы должны уехать и поселиться в стране, которая определила наши судьбы. Есть некая ирония в том, что раньше наши казино и отели были до краев заполнены американцами, а теперь мы точно так же наводним их страну в поисках убежища от хаоса, в который сами себя втянули.

– Мы уезжаем завтра, – объявляет отец.

Услышав его вердикт, сестры заплакали. Они плакали, стараясь приглушить слезы, чтобы весь дом не узнал о наших планах.

– Мы поедем как туристы. Это единственный выход. Вы будете вести себя так, словно мы едем в очередное путешествие за границу. Каждая из вас может взять с собой один чемодан. Все драгоценности должны остаться дома.

– Что мы будем делать, когда доберемся до Америки? Где мы остановимся? Как мы будем жить? – спрашивает Изабель.

Наверное, сейчас она думает о своем женихе. Уехала бы я, если бы Пабло остался жив? Не знаю. Я разделяю страх моего отца. Как и он, я чувствую, что здесь мы в опасности. В своей стране мы стали нежеланными гостями. И доказательство тому – труп моего брата, подброшенный к воротам нашего дома. Я не хочу приводить в этот мир своего ребенка – нашего ребенка. Я боюсь того, что готовит нам будущее.

Никто не знает, что ждет нас в Америке, но хуже, чем здесь, быть точно не может.

Остаток вечера в доме царила тишина. Родители удалились в свою спальню, Мария легла спать, а Беатрис и Изабель наверняка улизнули из дома, чтобы попрощаться с теми, кто был им дорог.

Я собираю чемодан и удивляюсь, как, оказывается, легко поместить туда целую жизнь. Закончив с чемоданом, я переодеваюсь в ночную рубашку и халат. Шкатулка, в которой я храню все свои украшения, стоит на комоде. Через несколько минут в мою комнату входит Магда.

– Я смотрю, Беатрис и Изабель куда-то запропастились, – говорит она недовольным голосом.

Я невольно усмехаюсь. Город рушится у нас на глазах, а она беспокоится о том, как бы не пострадала репутация моих сестер. Мне кажется, что сегодня я люблю ее сильнее, чем когда-либо.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она, садясь рядом со мной на кровать и поглаживая меня по спине. Она всегда так делала, когда я была ребенком.

Я кладу голову ей на плечо, а рукой прикрываю свой живот. Я заметила, что делаю это все чаще и чаще. Когда я нахожусь на публике, мне приходится контролировать свои движения, и я очень устала от секретов, которые вынуждена скрывать от семьи.

– Мне лучше, спасибо.

Я не имею права заплакать. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Я хочу кое-что тебе подарить. – Я подхожу к комоду. Мои пальцы дрожат, когда я протягиваю Магде шкатулку с драгоценностями. Это будет еще один секрет.

– Завтра мы отправляемся в путешествие. В Америку.

Мой отец, вероятно, объявит об этом завтра утром, но я всегда считала Магду членом нашей семьи. Она берет меня за руку, ее пальцы дрожат. Она, конечно, сразу все поняла.

– Нас не будет некоторое время. – Я изо всех сил пытаюсь сдержать слезы. – И я не знаю, когда мы вернемся. Я бы хотела, чтобы это было у тебя.

Магда качает головой, на глазах у нее выступают слезы.

– Я не могу.

Я пытаюсь изобразить на лице улыбку и сдержать эмоции, которые грозят вырваться наружу.

– Я хочу этого. – Я делаю глубокий вдох. – Я хочу, чтобы ты взяла эту шкатулку и вернулась к своей семье. Они ведь живут в Санта-Кларе? Если наступят трудные времена, я хочу, чтобы ты воспользовалась содержимым этой шкатулки. Это поможет тебе и твоим близким. Может, наступит день, когда Фидель и его люди придут сюда и захватят этот дом и все содержимое. Если так случится, я хочу быть уверена в том, что ты в безопасности. Я хочу быть уверена в том, что у тебя есть возможность жить так, как ты хочешь.

– Ни в коем случае.

– Пожалуйста. Пожалуйста, возьми ее. Если ты этого не сделаешь, я буду переживать и беспокоиться о тебе все то время, пока буду в Америке. Пожалуйста.

Слезы текут по ее щекам.

– Здесь слишком много.

– Нет, того, что здесь, недостаточно.

Я готова заплатить любую цену за все те ночи, когда она укачивала меня, пока я болела, когда она вытирала мои слезы и держала меня за руку. Но невозможно оценить те девятнадцать лет, что она меня любила, была рядом со мной и заменяла мне мать.

Я обнимаю ее, прижимая к себе точно так же, как она сама делала много раз. Я чувствую, как дрожат ее плечи, и сердце мое разрывается от боли.

– Я люблю тебя, – шепчу я.

– Я тоже тебя люблю, – говорит она. – И однажды я буду держать твоего ребенка на руках, как держала тебя, когда ты была маленькой девочкой.

Мне будет невыносимо тяжело с ней расстаться.

– Нужна твоя помощь, – говорю я по телефону.