– Выходи за меня, Джанет, и мы с тобой будем препираться и спорить до конца своих дней.

Конечно, он и сам понимал, что это невозможно. Что я не соглашусь. Я не могла согласиться, хотя и чувствовала искушение дать сейчас ему свою руку, как будто меня подталкивала к этому какая-то невидимая сила. Много лет назад в Вестминстере, в тот бурный день, когда все только что вернулись с войны, я прилюдно вложила свою ладонь в руку Томаса, тем самым провозгласив всему свету о своем истинном отношении к нему.

Но сейчас я спрятала руки за спину.

А рука Неда так и повисла в воздухе в поистине королевском командном жесте.

– Силы небесные, Джоанна! Так ты выйдешь за меня? Станешь моей женой? И нельзя ли ответить мне сейчас же, а не через неделю? Ты станешь принцессой Уэльской, а со временем – и королевой Англии. Только не говори мне, что не видишь в этом никаких особых преимуществ.

Я знала толк в преимуществах, как и то, что король, мой кузен, никогда не даст согласия на этот брак.

– Нам обоим нужно супружество. – Слова Неда были для меня как внезапный заряд безжалостного града. – Никто из нас не пылает особой любовью к другому. Мы знакомы очень давно, хорошо знаем все недостатки и промахи друг друга, равно как и наши достоинства. Я надеюсь, что со временем смогу примириться с твоим своенравием. Иди и прикажи своим женщинам паковать вещи.

– Зачем это?

Меня как будто подхватывало стремительным потоком. Очень уж стремительным. Даже слишком стремительным.

– Чтобы отправиться в Виндзор вместе со мной, зачем же еще? Тебя ждут на празднике ордена Подвязки на Пасху. Скажем моему отцу, что достигли согласия, и поженимся так скоро, как только сможем.

Ко мне наконец вернулся мой голос.

– Нед, все это выходит за пределы здравого смысла! Можешь себе представить, что скажет король, если ты появишься верхом у его дверей, а у тебя за спиной в седле буду я, в качестве твоей будущей невесты?

– Ты никогда не стала бы ездить ни у кого за спиной. А настояла бы на своей отдельной лошади, украшенной алой уздечкой с колокольчиками. Но он все равно когда-то должен узнать об этом. – Протянутую мне руку он уже опустил, однако уверенность в его голосе никуда не исчезла. – Я ни за что не заподозрил бы тебя в трусости. Ты преодолевала и намного более серьезные препятствия, чем приступы гнева моего отца, которые никогда не длятся долго.

Трусость.

Кровь моя потихоньку взыграла. Нед все спланировал заранее. Это решало бы многие его проблемы. Зачем долго добиваться расположения иностранной принцессы, если под боком есть принцесса королевской крови, за которой ухаживать не нужно? Говоришь, что слишком занят налогами и усмирением непокорных судов, чтобы найти время на ухаживания за невестой? А для меня, значит, выкроил немножко времени в расписании своих постоянных разъездов для короткого визита, чтобы поскорее вернуться обратно в Виндзор и вновь надеть свое облачение рыцаря Подвязки. Нед командовал мною. И рассчитывал, что я подчинюсь. В своей самоуверенности он не мог смириться с существованием массы основательных причин, по которым я никогда не соглашусь на этот союз.

Я внимательно изучала его лицо. В глаза бросалась демонстративная уверенность в себе. И невероятное высокомерие.

– Ну и?.. – В нетерпеливом ожидании он вновь протянул мне руку. – Кузина, не может быть, чтобы тебе было так тяжело принять решение.

– Я уже решила.

– Вот и хорошо. Мы уезжаем немедленно. А твой багаж может последовать за нами.

– Я все решила, Нед. – Голос мой был хрупок, как стекло, и вдвое острее его осколков. – И мой ответ – нет. Я не выйду за тебя.

– Ты просто не понимаешь всех преимуществ этого брака.

– Я не вижу для себя ни одного. А вижу лишь бесконечную череду последствий, вероятно, пагубных для нас обоих. И я уже не передумаю. Я не выйду за тебя замуж.

– Тогда говорить больше не о чем.

Он коротко поклонился. На том молниеносный визит блистательного Неда подошел к своему быстрому и, безусловно, неучтивому завершению.

«Придется перекопать немало грязи», – сказал тогда Нед.

Требовался поток божественного света, чтобы отмыть мою душу до состояния невиновности. Я, как и все остальные, понимала, какая у меня сложилась репутация. Нед не мог сообщить мне ничего такого, о чем бы я не знала: за мной тянулся шлейф дурной славы – мало правды и много лжи. Правды было достаточно, чтобы меня узнавали, но при этом, благодаря множеству лживых домыслов и слухов, считали распутной.

От такой несправедливости я вся закипала, глядя, как он уезжает в таком же кислом настроении, как и у меня. Я отказала ему, а он оставил меня, скрывшись в облаке пыли и надменного недовольства.

– Учитывая те обстоятельства, при которых я впала в немилость в прошлый раз, я не могу понять, как ты можешь вести себя столь неразумно, предлагая мне свою руку.

На помощь мне пришла моя гордость, и, когда он вскочил в седло и приказал своему эскорту ехать вперед, я была столь же высокомерна, как и он.

– А почему бы и нет? Меня, признаться, удивило, что ты отказала мне, хотя я, невзирая на все эти обстоятельства, посчитал тебя подходящей кандидатурой в жены. – Даже с таким хмурым видом выглядел он просто великолепно. – Если кто-то и может обратить твое запятнанное прошлое в блестящее славное будущее, то только я.

Злость моя вспыхнула, точно предупреждающий об опасности маяк.

– Полагаю, мне следовало бы поблагодарить тебя за то, что снизошел до моего уровня. Твое проклятое самомнение, Нед, просто не знает никаких границ.

– Тебе необходимо мое проклятое самомнение, если ты хочешь вновь ступить на освещенный божественным сиянием путь респектабельности.

Мне удалось взять себя в руки и промолчать, чтобы не продолжать этот обмен едкими колкостями.

Я стояла на стене замка одна, в компании только своего «запятнанного прошлого», и смотрела на удаляющийся мерцающий блеск золота и стали вдалеке, напоминавший блуждающие огоньки на болоте. Я была далеко не святая, но, клянусь Девой Марией, меня нельзя было обвинить в грехах, которые мне припишут праведные и лицемерные летописцы. Мой первый брак действительно стал предметом судебного разбирательства, однако меня нельзя было упрекнуть в распущенности или беспринципности. Я не была шлюхой, однако мир жесток, и молва свидетельствовала против меня. Даже Филиппа сочла необходимым предупредить меня и посоветовать исправиться, пересмотреть свое поведение и в дальнейшем жить благочестивой жизнью.

Но разве я не заработала себе искупление долгими годами жизни в качестве добродетельной жены Томаса? Очевидно, нет. А из многочисленных причин, по которым я не выйду замуж за принца Уэльского, я могла бы соткать гобелен.

Я пошла по ступенькам вниз, возвращаясь к моей повседневной жизни в Касл Донингтоне. Мне не хотелось думать о Неде. Не хотелось думать о моей репутации или отсутствии таковой. Вместо этого я разыскала своего управляющего, к его большому неудовольствию, хотя мысли мои были далеки от вопросов ревизии в наших погребах.