Образы вокруг нее обретали знакомые формы и снова становились абстрактной мешаниной цветов и слов. То тут, то там, точно окна в чужие реальности, проявлялись фрагменты игр и инсталляций, бродили бесхозно брошенные аватары. Дельте они напоминали ее бесприютную жизнь – бездомную, никчемную, где ее никто не ждет и не любит. Даже Беты больше нет. Орэф, если не встретился с Тенью, очень далеко. Когда-то она была почти счастлива под его защитой, точно вновь обрела семью. Но все проходит.

«Пусть этот мир станет моим домом», – в который раз повторила она, все глубже погружаясь в макросеть. Никто, кроме Дельты, не сумел или не посмел явиться в мир программ и электромагнитных сигналов лично. Никто не парил в пространстве овеществленных людских иллюзий, видя все недостатки и лазейки в программных ходах.

Дарья Фелисия стала идеальным вирусом, госпожой и властительницей над электронным хаосом. Она научилась читать истории жизни сетевых обитателей, благополучно притворяться то полицейским искином[4], то хакерской «ломалкой», подделывать личины, свободно перехватывать контроль над чужими чипами, смотреть на мир тысячами чужих глаз.

Но когда Эдуард Смолин на время выпал из-под ее контроля, она была занята другими делами и даже пропустила миг, когда на Землю-1 «в блеске славы и пламени гнева», как любил выражаться Орэф, явилась Тень по имени Джезерит. Теперь Дельта исподволь следила за ней, потихоньку готовилась к встрече.

Даже не визит могущественного существа захватил ее мысли, а что-то иное, более масштабное. Блуждая по лабиринтам коллективных грез, она наткнулась на некую силу, точно настоящая черная дыра всасывающую информацию. Раз за разом эта сила разрушала чужие программные конструкции, мощным течением омывала дальние уголки макросети на уровне операционной системы и драйверов чипов и компьютерных серверов[5].

Аккуратно, через мертвые аватарки, через чужие чипы Дельта потянулась к воронке «черной дыры». Рано или поздно из нее придет отклик. Ведь на периферии начали формироваться вполне осмысленные структуры программ, строилась макросетевая крепость. А значит, скоро надо ждать жильцов. Дарья Фелисия желала быть в курсе, кто к ней пожаловал. Послала на разведку один из брошенных островов, но тот словно наткнулся на стену, покружил в водовороте поисковых запросов, пересчитал объемы перегоняемой информации. И неожиданно получил отклик, краткий и пугающий своей невозможностью.

«Дора Иванова, откликнись, это Ланс».

Убогая аватара нарисованного человечка выбралась из водоворота, с упорством муравья поползла на верхние уровни сети. Следом устремилось нечто, переформировывающее, переделывающее ее облик на вполне узнаваемый. И Дарья Фелисия искренне порадовалась, что больше не связана с проклятой девчонкой. Любопытство зашипело, завыло рассерженным зверем. Что она тут делает, раз мальчик усердно занят поисками? Уже не тут, кстати.

Тело девчонки давно должно оказаться на станции. Будет ей сюрприз!

Отчего-то удовлетворения Дельта не испытала. Девчонка ушла из ее жизни, стерла все связи, теперь считает звезды. А по ее следам преданной собачонкой бежит мальчик. Как когда-то за ней Бета. Все повторяется? Дарья Фелисия не знала, но ей было грустно.

Но пока… пока что-то странное творилось снаружи. Она вынырнула на верхние уровни макросети, чтобы онеметь от неожиданности.

Двое. Целых двое нелюдей! И третий, по словам помощников Джезерит, уносящий Дорофею к Юпитеру, – давний враг Ронг Ван! Слишком много для одного мира. Непозволительно много. И катастрофически разрушительно! Дельта пробежалась по сводкам текущего ущерба, отзывам очевидцев и потерпевших, с каждой секундой пополняемым спискам жертв.

Какой-то городишко в центре Китая в течение десятиминутного боя оказался отутюжен до скальных пород. Из семисот тысяч жителей опознавались чипы едва ли пятисот человек. Бой шел где-то в окрестностях. Военные палили всем, чем могли, но недаром придумана поговорка про воробьев и пушку.

Дарья Фелисия просчитала, сколько времени понадобится парочке, чтобы пробраться на русскую территорию РКИСа, и разочарованно вздохнула. Что она может сделать? С одной Джезерит она могла бы повоевать через людей, заманить ту в энергетическую ловушку, ослабить, потом медленно добить, как рассказывал Орэф. Ловушка была готова, буквально два дня назад сделали по ее заказу. Только на одного. Стационарная, в пятидесяти километрах от города. Неужели придется ждать, пока один победит, потом заманивать оставшегося? Орэф говорил, бои могут продолжаться неделями. Эти мутузят друг друга меньше часа.

Дельта решительно вычислила местонахождение ближайшего к эпицентру битвы человека и подключилась к его чипу. Мир опрокинулся навзничь, полуденное небо тлело алым и золотым. Ветер бросал в лицо незнакомца пепел и песок, будоражил опаленную кожу, и хакерша поторопилась отключить чувство осязания. Только зрение и слух.

В небе кружили два огненных шара. Воздух гудел, выл, на развороченной арматуре близлежащего здания теплились синие огоньки электрических разрядов. Вспышка! Шары сшиблись, один из них отлетел за горящие руины левее. Что-то загрохотало, заухало. Грянул очередной залп орудий, на умирающего на земле человека посыпалась бетонная крошка. Зрение начало меркнуть, и Дельта поспешила убраться подальше.

Решение сложилось само. Аватара беловолосого эльфа рванула сквозь уровни макросети к изрядно усовершенствованной аватаре Ланса Шамина, преградило той путь, когда Ланс пытался договориться с привратником «Планеты игр» о беспрепятственном проходе на следующий уровень.

Бронислав заводным солдатиком носился по лаборатории, сверялся с планшетом, орал на работников почище Ники, притащил после уроков Роксану с Машей, через Роберта раздобыл новейшее оборудование, даже Мазурина в наручниках приволок. Василий ныл, ругался, но в обмен на уменьшение тюремного срока согласился сотрудничать, делиться своей гениальностью на благо отечества.

В зале химер горели все лампы. Начавшийся ночью снегопад напрочь завалил стекла на крыше, а длинные окна зала сейчас закрывали плотные жалюзи. Очередные химеры последовательно сменяли не спавших ночь, чтобы не разрушить установленную связь с Землей-1, рассаживались на скамьи вокруг подиума, замирали, «подключаясь» к аномалии.

Ланс постучал по камню, спекшемуся в желто-рыжее стекло на месте сорванных дверей, поежился от общества химер, кивнул сопровождавшей девчонок парочке байкеров – Гоше и Жене-Джону Он поразился тому, как бережно Женя относится к юной Верховицыной, считывает через планшет язык ее жестов, переводит на русский порхание пальчиков, унизанных серебряными колечками. Роксана держалась отстраненно, но позволяла себя опекать.