– Я про Ланса пришла поговорить. Он собрался…

– Знаю, завтра в гости схожу, уму-разуму поучу, – что-то выискивая на полочках шкафа, бросила Ника. – Решила подружку спасать, отчего же бросила в самый ответственный момент воссоединения семьи?

И так всегда, когда Ника чем-то расстроена! Лучше поискать бомбоубежище на другом континенте, чтобы ее гневом не зацепило.

Маша обернулась и нос к носу столкнулась в дверях с Робертом. Похоже, тот уже все выяснил с Мазуриным и теперь принес Нике букет алых хризантем.

– Никки, а на меня ты так мило поругаешься, как на девочку? – поддел он ее.

– Мало ты себя ценишь, – вроде бы сердито ответила Ника, но Машка-то уловила перемену настроения и сразу почувствовала себя лишней. Этим двоим слишком много надо друг другу сказать. – Сейчас как рявкну, стекла вылетят!

Хихикая про себя, Иванова прикрыла дверь кабинета и поспешила к лифтам. Гошка внизу заждался. Может, и Роксана уже освободилась. А не освободилась, нет смысла ее пасти. Худшее позади, теперь не пропадет девчонка.

Больше недели понадобилось Брониславу Соловьеву, чтобы восстановить работу в лаборатории. Обгорелые стены, обрезанные дверные петли, впаянные в остекленевший кирпич стен, оплавленные ступени напоминали о катастрофе, но химеры уже трудолюбиво высасывали из распахнутого портала информацию о макросети.

Ника провела пальцем по желто-коричневому в ярких разводах, точно пейзажная яшма, стеклу, в который раз попыталась представить, сколько энергии было затрачено для преображения Джезерит. И не смогла. Она помнила полумертвых людей, помнила ссохшиеся до состояния мумий трупы, из которых высосали всю жизненную силу. Помнила заикающегося, безумного Илью Рюкина, забившегося в дальний угол и трясущегося от ужаса. Помнила Антона Верховицына, чаще отзывающегося на имя из прежней жизни – Витель. Отец Роксаны был слаб, бледен и, похоже, навсегда лишился дара сенса.

В страшное утро 22 октября в здании выгорела вся электроника. Кто-то из работников зарядил чудом выживший мобильник от автомобильного аккумулятора и дозвонился до Барска. Хотя и без этого звонка к лабораториям мчались все службы безопасности города.

Ильина вспомнила о Роксане. Девочка еще молчала, врачи советовали поберечь связки и гадали, удастся ли юному гипнологу сохранить свои силы. Хорошо, что Ксаной вплотную занялись Машка с байкерами, не оставляли ту в покое, вместе делали уроки, таскали на какие-то мероприятия, концерты. В отсутствие Доры (Ника запрещала себе думать о гибели воспитанницы) ребята отыскали себе объект для спасения. Маша даже поселила ее у себя на месте Доры, якобы для «кошачьей терапии». Может, и пушистики помогут вместе с людьми.

Но если Роксана хотела, чтобы ее спасли, Ланс окончательно закрылся в себе, увиливал от любой порученной работы, часами просиживал в больнице рядом с Дорой, вечерами терпеливо собирал установку ретросдвига.

Ника ему не мешала. Хочет парень занять себя, ради бога! Но, как докладывали помощники, сейчас работа была близка к завершению, поэтому пришло время действовать.

– Бронька, – весело поздоровалась Ника с бывшим, – готов?

– Куда же я денусь? – Соловьев прихватил заранее подготовленный огнетушитель и поспешил в машину, где его уже дожидалась Роксана.

Ника уверенно повела машину в старый город, где снял квартиру Ланс Шамин.

На звонок и стук в день Ланс не открыл, и Ника без зазрения совести спалила замок багеткой, ногой вышибла едва живые крепления и рыжим ураганом влетела в прихожую.

– Бездельник, бездарность, убожество иномирное! Иди сюда сдаваться!

Гнев Ники заполнил собой пропахшую канифолью и машинным маслом мастерскую, пламя багетки безжалостно хлестнуло по почти собранной установке ретросдвига, спаивая контакты и плавя обмотку проводов, прожгло глубокие, дымящиеся полосы в прикрытой старой клетчатой клеенкой столешнице, с аппетитом накинулось на занавески.

Ш-ш-ш! – Броня вжал рычаг огнетушителя.

Ошалевший Ланс несколько секунд не мог ни пошевелиться, ни молвить слово. А когда в пересохшем горле зародился звук – слабый и полный возмущения, все было окончено. С ходиков с кукушкой, со старинных карнизов и кашпо с бегониями хлопьями опадала пена.

– Молчать, сопляк! – рявкнула Ника. – Не позволю пополнить больницу твоей бесчувственной тушкой! Обещаю, в конце недели будет установлен постоянный канал связи с Землей-1, и ты переговоришь с Дорой. Ты здесь нужен, депрессивный бездельник!

– Убирайтесь! Уходите, пока я…

– Щ-щас! – топнула ногой Ильина и пнула носком сапога табуретку.

Та глухо плюхнулась на пушистый ковер.

– Выбирайся из берлоги, поедешь со мной. Ты выслушаешь послание от Эла, даже если мне придется приклеить наушники к твоим ушам. Уяснил, никчемное создание?

– Почему ты меня оскорбляешь?

– Потому что иначе ты продолжишь делать глупости! – Вместо Ники ответил Бронислав. – А сейчас смотри-ка, ожил, даже возмущаться пытаешься!

Невозможно сопротивляться сминающему город цунами. Торнадо подхватывает своих жертв и забрасывает на сотни метров. Вероника Ильина выворачивает чужую жизнь на изнанку, лишает сил к сопротивлению, ее действия противоречат любой здравой логике, но она неизменно оказывается права.

– Как тебя Дора терпела? – проворчала Ника, спихивая со стола детали установки и топча их ногами. Те хрустели, ломались, царапали, словно в отместку, плотные черные сапоги с белым рисунком по бокам, но разве они стоили внимания, когда на кону жизнь?

– Сидишь, ревешь, как киношная барышня, планируешь побег от действительности! Иди, погибай там! – Напичканный электроникой шлем свалился со стола и покатился по оголенному паркету. – Знаешь, сколько мы сил положили, пока вытащили тебя после геройств с Бетой? После приключений с Вителем? В третий раз никто тебя спасать не будет!

Бронислав молча протянул Лансу куртку и шапку, мол, не зевай. Пришлось подчиниться, под конвоем покинуть квартиру.

– Откуда ты знаешь, может, ей помощь нужна? – проворчал Ланс, забираясь в машину.

– Беты нет, жилье у Доры есть, – принялась перечислять Ильина, направляясь к центру клонирования, – средства на жизнь имеются. Роберт лично знает нового владельца местного центра миграции, уж он-то с ним договорится, и Дорофею отправят сюда. Это дело нескольких недель.

Ланс кивнул, соглашаясь. Действительно, стоит попробовать. Хотя на сердце было очень неспокойно.

– Давай завтра попробуем первый сеанс связи, – не выдержал Бронислав.

Ему было неуютно в обществе Ники, неудобно перед мальчишкой. Неужто сожалеет о Доре? И вправду сожалеет. И еще нечто такое…

Брови Ильиной удивленно поползли вверх. Точно, завтра на всех березах в округе дыни вырастут, раз Бронечка испытывает подобное! Впервые за столько лет разлуки Соловьев смотрел на бывшую жену с нежностью и грустью. Это было столь необычно, что Ника едва не въехала в бампер остановившейся впереди машины.