Джо смотрела на него. В груди нарастала тяжесть, словно тело приняло плохую новость еще до того, как Дэйв ее озвучил.

– Все будет хорошо, – пообещал Дэйв с таким видом, словно и сам в это не верил. – Нам просто нужно объявить о банкротстве, провести реструктуризацию долга и составить график платежей, чтобы мы могли…

– Погоди! – Джо подняла руку как регулировщик уличного движения, и в ее голосе прозвучали резкие нотки, совсем как у матери. – Погоди. Давай по порядку. Что ты там говорил про банкротство?

– Это всего лишь слово. – «По крайней мере, – подумала Джо, чувствуя головокружение и тошноту, – ему хватает совести стыдиться». – Знаю, звучит страшно, но это просто способ сложить наши долги в одну кучку и составить график, чтобы мы смогли их погасить.

– Наши долги? – переспросила Джо.

– Долги с бизнеса.

– Почему вдруг наши долги? – удивилась Джо. – Лично я не брала кредитов!

У нее перед глазами стояла пачка бланков, на верхнем – кофейное пятно. «Поищи в шкафу в коридоре», – велела она Мисси, пытаясь вспомнить, где видела щитки в последний раз, и размышляя, расстроится ли Ким, если угощенье для девочек-скаутов будет покупное.

– Я должен был тебе объяснить. Мне следовало сказать, что именно ты подписываешь. Послушай, я знаю, звучит ужасно, только ведь могло быть и хуже! – Он продолжал говорить, но Джо уже поняла главное: Дэйв их обанкротил. Теперь нет ни денег, ни возможности взять кредит, с которым Джо могла бы начать новую жизнь.

– Пойду в душ, – перебила она Дэйва, бубнившего про налогооблагаемые активы и пятилетний план погашения долга. Она прошла мимо него, ощутив запах пива и немытого тела.

Муж схватил ее за руку:

– Джо! – Он посмотрел ей в глаза и, видимо, прочел все, о чем она думала, на что надеялась. – Я должен о чем-нибудь…

«Знать. – Джо мысленно закончила фразу. – Он хотел спросить, что со мной произошло, и я должна решить, говорить ему или нет».

Дэйв так и не задал вопрос. Он посмотрел на нее, и Джо ответила ему взглядом, чувствуя, как внутри нее что-то лопнуло и по телу разливается темная и ядовитая жижа. «Покорность», – подумала Джо. Вот и все, теперь она обречена остаться в этом доме, с этим мужчиной, в этой жизни. Выхода нет, второй акт отменяется.

– Мы справимся, – сказал Дэйв после долгого молчания.

Джо знала, что он имеет в виду не только финансовые невзгоды. Он понял, что произошло нечто такое, о чем лучше не спрашивать. В свою очередь, она решила остаться. В картах это называется пуш или ничья. В колледже Дэйв провел много времени в канадских казино, играл в покер еще в летнем лагере и умудрялся найти с кем перекинуться в картишки в любом городе, где они жили, знал об азартных играх все и однажды объяснил ей этот термин. Если игрок и дилер набирают одинаковое число очков, то никто не выигрывает, но никто и не проигрывает.

«Ничья», – думала в ту ночь Джо, лежа в постели. Щетина Дэйва царапала ей щеку, и он все гладил ее бедра, изгибы талии, живот, грудь. Ладони скользили вверх-вниз, медленно и продуманно, пока она не почувствовала нарастающую между ног тяжесть и не задышала быстрее. Он коснулся ее, ощутил ее влажность, вошел в нее, и она вздохнула. Он дарил ей удовольствие, пусть смутное, зато вполне осязаемое, и, следует признаться, с ним ей было удобно. Дэйв зарылся лицом между ее шеей и левым плечом, и Джо дала волю слезам. Она слышала, как ворочается в горячечном сне Мисси. Достигнув оргазма, Дэйв прошептал имя жены. «Ты его не любишь!» – напомнил голос сестры, но это было не так. По крайней мере, не совсем так. К тому же Джо стала достаточно взрослой, чтобы понимать: кроме любви, в жизни есть и другие вещи, которые имеют значение. Привычка, общие финансы, дети. Умение не задавать лишних вопросов и позволять друг другу иметь свои секреты.

В ту самую ночь была зачата их третья дочь. Дэйв хотел назвать ее Дора, в честь своей матери Дорис, но Джо настояла на другом имени, сказав, что любила его всегда. Возможно, отчасти она и понимала, что девочка с именем Лайла обречена на прозвище Лай, которое созвучно английскому слову «ложь».

Солнечным июльским утром Бетти надела свое лучшее платье, одну из трех пар туфель-лодочек, которые женщины фермы Блю-Хилл выменяли на свою продукцию, и воткнула в волосы два черепаховых гребня. Туфли и гребни она взяла с фермы, когда переехала в квартирку над магазином на Пичтри-роуд. С банкирами должна была встретиться Роза Сарон, но она слегла с бронхитом, поэтому Бетти отправилась на встречу в First Bank сама, чтобы выяснить, смогут ли члены фермерского коллектива Блю-Хилл получить кредит на тот случай, если вдруг возникнут сложности с выплатой аренды или зарплаты служащим магазина.

Баталия, которая привела Бетти к нынешнему положению вещей, выдалась еще та.

– Я отказываюсь быть винтиком в капиталистической военной машине! – заявила Рен на ежемесячном собрании членов коммуны. – Зачем нам вообще торговать? Ведь есть бартер!

– Поверь, если бы я умела обменивать джем на двухслойную туалетную бумагу, я бы этим непременно занималась, – вздохнула Бетти.

– Не понимаю, чем тебе не угодила обычная туалетная бумага, – заметил Фил, поглаживая бороду.

– Еще бы, ведь ты ею не пользуешься! – отрезала Бетти.

– Эй, полегче! Я тоже вытираюсь!

– Не так, как мы, – напомнила Бетти.

Рен встала и заявила, что перебралась на ферму Блю-Хилл, чтобы вырваться из-под гнета капитализма – из мира, который произвольно задает цену и вещам, и людям, на что Бетти воскликнула:

– Так что же нам – раздавать наш джем даром?

– Может, и так, – безмятежным голосом ответила Рен. На плечи ей падали распущенные каштановые волосы, тонкая индийская юбка с пришитыми к подолу колокольчиками позвякивала при ходьбе. – Зачем нам еще больше денег? У нас ведь всего в достатке!

Бетти едва сдержалась, чтобы не перейти на крик.

– Послушай, – терпеливо сказала она. – Каждое воскресенье мы распродаем весь товар на фермерском рынке. Каждую неделю мы распродаем весь товар в магазине. Владельцы трех ресторанов хотят, чтобы мы стали их поставщиками. Нам нужно больше людей, и, наверное, стоит завести фабрику-кухню…

Голос Джоди прозвучал тихо и отчетливо:

– Я приехала на ферму Блю-Хилл, потому что она – убежище от мира торговли, где все покупается и продается. А ты хочешь снова втянуть нас в эту гонку! – Она отложила груду ангорской пряжи в сторону, поднялась и ткнула в Бетти пальцем. – Ты – продажная душонка! Буржуйская продажная душонка!

Лицо Бетти вспыхнуло.

– Я не продажная! Оглянись вокруг! Здесь жуткий бардак: проводка старая, стена ванной почти обвалилась! Котел давно пора заменить, да и раковина в кухне вечно течет…

Бетти могла бы перечислять долго, но Ронни, ее верная подруга, Ронни, которая и привела ее на ферму Блю-Хилл, Ронни, которая ее спасла, подняла руку. В комнате стало тихо. В коммуне не было ни официального лидера, ни иерархии, однако именно Ронни в свое время нашла ферму и собрала всех вместе. Когда она говорила, к ней прислушивались. Бетти задержала дыхание, ожидая, что Ронни выскажется и снова ее спасет. Морщинистая и почти совсем седая женщина встала.