Приятно было смотреть, как методично работают лесорубы. Сначала вырубают маленькие деревья, чтобы легче было добраться до больших. Затем валят так называемую рабочую скамью для валки. На самом деле это было обычное дерево, которое валилось так, чтобы оно лежало поперек перед остальными деревьями, предназначенными для валки. Дерево рубилось примерно на высоте пупка, и нужно было сделать так, чтобы оно не отрывалось, а прочно висело на пне. Сучья и ветки удалялись, а следующее дерево валилось точно так, чтобы ствол падал на это лежащее дерево. При этом получалась очень удобная рабочая высота – когда ствол не лежит на земле, удалять с него ветки было быстрее и безопаснее. Эта скамья также препятствовала погружению деревьев в снег.

Так всю зиму Олег постигал науку заготовки леса, сушки и укладки его для хранения в огромные штабеля. Не обошлось без жертв. За три зимних месяца шесть лесорубов умудрились рубануть сами себя топорами, а еще двое бедолаг попали под неудачно завалившиеся стволы и погибли на месте.

Лес берет свою жертву, говорили опытные заготовщики. И пожимали плечами. На берегу реки к началу весны выросли целые штабеля неошкуренных бревен.

В один из погожих деньков, когда ходить можно было уже без шапки, подставляя голову весеннему солнышку, мальчишек позвал к себе Ганс.

– Скоро начнется ледоход, а потом мы пустим первые плоты с бревнами. Не передумали плыть в Улем?

– Нет – Мотнул головой Олег. Стив кивнул следом.

– Тогда собирайтесь потихоньку. Завтра мы начнем вязать плоты. На первых из них и поплывете. Продадите бревна, будет вам оплата за труды ваши. С вами будут два опытных плотогона. Так что за недельки три доберетесь до Ульма.

Плотогонами оказались те самые охотники, что всю зиму били зверя, обеспечивая лагерь мясом.

– Слухай сюда, ребятки. – Коротко обрисовал, как все будет, старший из них, по имени Каратур. – Коварна и стремительна наша река в своих верховьях. Подводные скалы, словно бритвы, разрезают плоты, а водовороты и омуты полны изголодавшейся за зиму рыбы. Сгубила наша голубая дорога не одну буйную головушку. Чуть зазеваешься, оступишься на скользком бревне и поминай, как звали. Хорошо, если выбросит хладное тело на прибрежные камни и сможем его похоронить по обычаю. Чаще же всего найдёт страдалец последнее пристанище в желудках хищных рыб, а раки растащат по донным ямам белые косточки. Править плотами придется шестами, стоя по щиколотку в ледяной воде, меняться будем постоянно. Смотреть в водяной пыли смертоносные перекаты.

– Ох. – Посерел лицом Стив. А Олег почему-то прикрыл глаза и представил непонятно вновь как взявшуюся картину: «Проносятся мимо негостеприимные берега с чернеющими могилами погибших плотогонов. Холодно посверкивают из сумрака волчьи глаза. Скалят острые зубы бобры. Выстукивают погребальные песни дятлы».

– Ладно мальцов пугать, – с добродушной усмешкой сказал второй плотогон. – Будем учить вас узлы вязать да веревки вить.

Так ребята узнали, что веревка в жизни плотогона столь важна, что значение ее сложно одним словом выразить. Ею стягивают тяжелые бревна, если плот вдруг расползается. Вытаскивают тонущего товарища. Привязываются к плоту, преодолевая смертельно опасные перекаты. Утеря веревки на реке была равносильна гибели, и потому каждый плотогон обязан уметь мгновенно смастерить новую взамен утраченной.

Как обычно Стив с легкостью уклонился от обучения, а Олег вновь столь рьяно взялся постигать искусство свивания, что уже через несколько дней мог сплести верёвку из чего угодно. В дело шло лыко, пучки сухой травы, вымоченные в воде прутья, всевозможное тряпьё, перья птицы, шкурки животных и водоросли.

Едва отошел ледоход, как плотогоны позвали мальчишек на берег реки. Там, проведя весь световой день в трудах и подготовив три плота, они за ужином объявили, что поутру отплывают.

– Я первым пойду, за мной ребятишки, а ты в хвосте. – Каратур оглядел всю честную компанию и продолжил: – Если меня волной смоет, то парни багром поймают-вытащат. – Олег понимающе кивнул, а Стив лишь пожал плечами. Ему было все равно.

– Разобьет ваш плот, значит, на третий переберемся.

– А, если последний плот первым развалится? – вдруг спросил Стив.

– Не каркай, малой, – рассвирепел Каратур. – Судьба нас охранит…

Поутру на скорую руку позавтракали и натерли друг друга медвежьим жиром. Каратур выдал мальчишкам по багру и по паре плотогонских сапог с прикрученными медными цеплялками. И началось…

Белая пена летела из-под бревен плотов, и казалось, что натянутые струной веревки сейчас лопнут и плоты ринутся вниз по реке.

– Ну да поможет Единый. – Каратур первый запрыгнул на свой плот. Следом рванул бесстрашный Олег. Он с разбегу воткнул багор в песок, а затем, с силой оттолкнувшись, взмыл над водой. Приземление вышло жестким, мальчику даже пришлось припасть на колено, чтобы удержать равновесие. Следом перебрался осторожный Стив, не разделявший восторга приятеля. Последним запрыгнул на свой плот второй плотогон по прозвищу Орх.

– Теперь не зевай. Сейчас быстрины пойдут… – донесся до них крик Орха.

Для Олега время замедлилось. Со стороны было видно, что плот, едва набравший скорость и попавший в быстрину, нещадно швыряет из стороны в сторону. Неуклюжая конструкция, удерживаемая лишь одной веревкой, вздымалась над водой, а затем с грохотом рушилась в бурлящую пену. Стив даже закричал от страха. Ведь ледяная вода окатывала ребят почти до колен. Глухо скрежетали бревна, царапая скальные пороги быстрины.

Внезапно из-за завесы брызг Олег увидел довольного Орха, который радостно прокричал:

– Первый порог прошли, он самый сложный, дальше будет поспокойней.

Так началось их очередное приключение.

Они пристали к берегу, когда начало смеркаться. Орх споро развел костер и развесил мокрую одежду, а Каратур достал из просмоленного походного мешка две сухие холстины, в которые завернулись мальчики. Ужин они едва не проспали. Плотогоны с трудом растолкали ребят, так они умаялись за день.

На рассвете, быстро перекусив вяленым мясом, тронулись в путь дальше. Олег отметил для себя, что течение реки замедлилось, а сама она чуть раздалась вширь. Пологие берега здесь были сплошняком покрыты зарослями кустарника и корявыми деревцами.

На пути стали встречаться непонятные песчаные отмели, облепленные высохшей тиной.

– Это зыбуны, – крикнул Орх и, видя, что мальчишки не понимают, кинул подобранную в воде палку точно в центр песка. Песок немедленно начал проседать и палка просто исчезла.

– Пару лет назад, – подвел свой плот ближе Орх, – плотогон из Лиходейки, деревня такая ниже по течению есть, где-то увяз в этих песках. В пять багров его тащили.

– Спасли? – Стив опасливо косился на невинный песок, с тоской вспоминая, как ему хорошо было в императорском дворце.

– Спасли. Только порты там оставил. – Орх засмеялся.