— Я слышала, Элидий Путешественник любит шокировать дам внешним видом? Уверена, когда-то он и над ластонцами издевался. Они же обожают все сверхъестественное, разве нет?

Грас придвинулся ближе, нечаянно лязгнув прилагавшимся к дыбе ремнем со ржавой пряжкой.

— Ходят слухи, леди, что именно это и отправило его в отставку раньше времени. Нехорошая история получилась… Ластонская девушка умерла от разрыва сердца прямо во дворце. В бальном зале, представляете? Посреди званого ужина, перед журналистскими камерами. Бедняжка! Общественное мнение шаеру этого не простило. Его преемник, сир Рикадор, никогда не появлялся на публике с включенным силовым полем, хотя ему это добавило бы любви народа.

— Потому что его чешуя золотистая и крепче обычной? Как у Дракона-основателя? Это редкость, правда?

— Совершенно верно, леди. Конечно, в северных широтах такое сочетание встречается чаще, но для Долинеи сир Рикадор — олицетворение легенды. Жаль, что он слишком скромный и не использует свою наследственность в корыстных целях.

«Вообще-то мы оба знаем, что нынешний «сир Рикадор» — не настоящий и золотыми чешуйками прихвастнуть не может», — я каким-то чудом смолчала.

— Расскажите о Рике, Грас. Почему он…

— Это запретная тема, леди. Прошу прощения.

Что ж, я и не думала, что информацию мне выложат на блюдечке.

— А шаерон Элидий — не запретная? — спросила с улыбкой.

Грас покачал головой.

— Шаерон охотно выставляет свою жизнь на всеобщее обозрение. Ему нравится внимание. Но, честно скажу, последние лет семь он избегает крупных скандалов. А-апчхи! Простите!

Опрокинутый в процессе чихания стеллаж с зажимами прогрохотал по каменному полу. Я подскочила, убираясь от раскатившихся железяк.

— Семь лет — это после смерти ластонки?

Парень отрицательно махнул головой и вновь расчихался.

— Сквозняк… Пыльца айвии… Аллергия… — пробормотал, вытирая глаза. — Нет, сир Элидий буянил, когда шаерон Викард отказался от трона в пользу сира Рикадора, а не сира Эндера. Он был старшим, понимаете? Законным шаером. Все газеты писали, что из-за гонений леди Роксинэль сир Викард принял неожиданное решение.

— Элидий хотел, чтобы трон занял Эндер?! — поразилась я. — Это же… Это абсурд! Эндер и власть — как кот и валериана! Если их свести, начнется бардак!

— Сир… А-апчхи! Эндер… А-апчхи! Не всегда… А-апчхи! Был таким… А-апчхи!

Я догадалась прикрыть узкое окошко у потолка, сквозь которое лился приторный аромат цветов, и Граса немного отпустило. Вот только продолжить санкционированный дознавателем допрос с пристрастием не получилось. Грохот привлек внимание смотрителя. Нас крайне вежливо и отстраненно попросили покинуть музей и не портить экспонаты. Ввиду того, что часть коллекции действительно валялась на полу, совесть возражать не позволила.

— Можно пойти в картинную галерею, — предложил мой временный консультант.

 Я согласилась, и даже успела определиться со следующими вопросами.

Бесконечный коридор, лестница, снова коридор… Я шла за Грасом, предвкушая скорую разгадку доброй половины терзавших меня тайн. Пусть парень и не самый надежный информатор, порой слухи основываются на реальности. Может, и о девушке Эндера писали газеты? И о странностях шаера Рикадора рие Нордеса? И о забавных случаях из жизни ластонцев?

— Аня! С тобой все в порядке?! — раздалось позади, и я резко обернулась, не веря в реальность этого голоса.

Шаер спешил ко мне с распростертыми объятиями. Именно так — он явно намеревался меня обнять, да еще и сверкал радостной улыбкой!

— Это новая разновидность психологического давления? — пробормотала я, отступая. — Выглядит устрашающе. Честно.

— Журналюги! И сюда пробрались! — шикнул Грас, убираясь со сцены.

До меня не сразу дошло, в чем дело. Сумасшедшая ночь в компании драконов напрочь выветрила из памяти тот грустный факт, что перед камерами нужно изображать неудержимое влечение к долинейскому правителю. Аж обидно, право слово. Я так упивалась крохами информации, что совершенно позабыла о неприятных обязанностях.

«Отставить пессимизм! Живо представь на его месте Рика и покажи неземную любовь!» — приказала себе, на миг закрывая глаза и «переключаясь» на воспоминания о недавней поездке в ластонское посольство.

— Аня, я так волновался! Почему ты избегаешь меня? Тебя ведь не ранили?!

«В моем мире ты бы получил Оскара за лучшую драматическую роль» — мелькнула раздраженная мысль.

— Рик! Любовь моя! Я ждала эту встречу целую вечность! — Я бросилась ему на шею и повисла мешком. — Часы без тебя тянулись, словно годы! Мое сердце изнывало от разлуки! Я смотрела на луну и выла, как одинокая волчица! Мне хотелось услышать твой голос, ощутить твои прикосновения, вдохнуть твой… Эй! — Он подхватил меня на руки и потащил к лифту. — Чисто для справки: я сейчас стараюсь ради прессы. А вы?

— Я?.. Хм… Пожалуй, тоже. Не хочу, чтобы СМИ трубили о твоей невменяемости.

— Уверены? Со стороны все выглядит так, будто мои страстные послания лишили вас разума, и вы спешите… В общем, спешите. — Присутствие лифтера не располагало к откровенным речам.

Шаер будто споткнулся на ровном месте.

— Проклятье! Как я мог забыть?! — с этими словами он забросил меня в лифт и ушел, оставив в полнейшем недоумении.

— Пятый, леди? — Человек в ливрее бесстрастно протянул руку к кнопке.

— Первый! — Сидеть в четырех стенах не хотелось, тем более по собственному желанию.

Створки сошлись, кабина медленно поползла вниз…

— Вы не против работать в выходной? — спросила я, выкидывая из головы странности Рикадора.

— Кто-то же должен, леди. Да и что праздновать? Мой дед считал этот день Днем Нордесов, отец — Днем Дракона-основателя, сын восхваляет Ньепу, дочь вообще не признает праздников. Работа — лучшее место, чтобы пережить эти сутки.

Лифт остановился, но я не спешила выходить.

— Вы давно работаете во дворце?

— Тридцать лет, леди.

— Помните, как появились ластонцы? Двадцать три года назад?

— Газеты тоже помнят. Зайдите в архив, леди. То было очень веселое время.

Подоспели какие-то чиновники, и лифт уехал вверх. Я в который раз пожалела, что так и не добралась до долинейского алфавита, потом заметила, что в коридоре чересчур людно.

Меня окружали мужчины. Сплошь подтянутые, с военной выправкой и резкими взглядами, они словно безмолвно вопили о том, что являются представителями охраны правопорядка. Гражданская одежда лишь подчеркивала их статус и не обманула бы даже слепого.

Я шла мимо них, стараясь не выдать волнения. Конечно же, их собрали из-за пропажи шаерона Викарда, а не из-за бывшей ластонской шпионки, но колени все равно подгибались. То ли оттого, что на меня глазели прямо и без стеснения, то ли оттого, что в людном месте мы с короной чувствовали себя отвратительно.