– Твое какое дело?

– Такое, что я хочу узнать, кто убил Татьяну. И я узнаю. Итак?

– Я стояла на причале под тентом. Звонила Димычу.

– Ты заметила, как мимо тебя прошли Татьяна, Рая и Изольда?

– И что? Они вперед прошагали, дальше я за ними не смотрела.

– Видела, как Татьяна вернулась? Может, за ней прошел кто-то еще?

– Ничего я не видела. Вызвала Димыча в кафе, а сама побежала на яхту и спряталась.

– Зачем?

– Я хотела, чтобы он взял меня с собой.

– Интересно, почему ты Димитроса ни о чем не спрашиваешь? – уставилась на Машку глазками-буравчиками Изольда. – Он ведь мог и Оксанку отравить, и Татьяну столкнуть.

– Потому что он этого не делал, – устало сказала моя подруга.

– Может, Татьяну вообще муж грохнул? – предположила Рая. – Я ее как-то спросила, чего она с такими дорогими шмотками в нашем круизе делает. А она сказала: от мужа скрывается. Он у нее богатый, развод давать не хочет, чтобы имущество не делить. Все они…

Договорить она не успела.

Из-за мыса вырулила моторка и направилась к нашей яхте.

– Димыч, заводи мотор! – подскочила Алекс.

Он, не глядя на нее, бросился к рулю, включил зажигание. Но тронуться с места не успел: моторка с нарастающим грохотом шла прямо на нас. Казалось, она пропорет борт насквозь.

– Кто это? – спросила Машка, глядя на мужика, идущего на таран. Рая подбоченилась и тоном базарной торговки рявкнула:

– Куда прешь?!

Но водителя моторки она не испугала. Я с удивлением обнаружила, что это мой старый знакомец – идиллический рыбак в кепочке с рогами быка.

Он мгновенно пришвартовался к нашему борту.

Димитрос кинулся к нему с криком:

– Что вы делаете? Это туристический круиз!

Он попытался оттолкнуть лодку ногой. Как вдруг мужик достал пистолет и наставил его на капитана:

– Не дергайся.

Изольда завизжала, мужик перевел пистолет на нее:

– Заткнись, не то пристрелю.

Как-то сразу стало ясно: да, пристрелит.

– Что вам надо? – Димитрос встал так, чтобы прикрыть собой Алекс.

– Все отойдите от борта. Ну?!

Мы сбились в кучу у трапа. На секунду я подумала: забежать в каюту, там закрыться и вызвать полицию.

Но мужик уже заскочил на яхту и, не выпуская пистолет, криво усмехнулся:

– Кто захочет геройствовать – только посмертно. Пистолет с глушителем. Никто не услышит. Будете вести себя тихо – не трону. Мобилы достали и положили вот сюда, – кивнул он себе под ноги.

Я автоматически отметила в речи бандита легкий балканский акцент, но в целом по-русски он говорил хорошо. Учителем Хлыща был русский сокамерник Старшой, с которым они восемь лет просидели на нарах, но этого я, к счастью, не знала.

– А если у меня мобила в каюте? – подняла медовые глаза Алекс.

Мужик хохотнул:

– Потом с тобой сходим, поищем.

Димитрос дернулся к нему, но тот взмахнул пистолетом:

– Назад!

– Требования-то у вас какие? – спросила Машка.

– Заткнись. К тебе никаких. Ты! – кивнул мужик на капитана. – Идешь сейчас до своего клада. Ныряешь. Поднимаешь все самое ценное. И если там что-то стоящее, я вас отпускаю.

– Не понимаю, о чем вы… – начал Димитрос.

Хлыщ вдруг метнулся, схватил Алекс в охапку и прижал к ее боку пистолет: каким-то нутряным чутьем он угадал, за кого этот сопляк впишется по полной.

– За каждое твое «не понимаю» я буду ей что-нибудь простреливать: руки, ноги, потом голову. Начинать?

– Нет! – закричал Димитрос. – Отпусти ее. Я все сделаю.

Но Хлыщ Алекс не отпустил. Он усадил ее на корму рядом с собой, так и не убрав от ее бока пистолет. С проезжающих мимо судов можно было решить, что друг к другу прижалась влюбленная парочка.

Алекс брезгливо дернулась, но мужик цыкнул:

– Еще раз дрыгнешься, пальну сначала в тебя, потом в остальных.

И скомандовал Димитросу:

– Заводи мотор!

– Я одна не понимаю, что происходит? – шепотом спросила меня стоящая рядом Изольда.

– Я тоже ни фига не поняла, – прошелестела Рая, но мужик цыкнул:

– Тихо! Не разговаривать!

Повернулся к капитану:

– Далеко до твоего места?

– Минут тридцать.

Димитрос автоматически рулил, а сам лихорадочно искал выход. Море бороздили яхты и моторки. Но как им посигналишь?

Бросить руль, прыгнуть на мужика – сидит-то рядом. И он тут же нажмет на спуск.

– Мне что-то голову напекло. Могу я уйти вниз? – вдруг умирающим голосом простонала Машка.

Я поняла ее маневр: мы мобилы сдали, но пацанка-то – нет. И если пойти вниз, взять ее телефончик…

– Только если на дно, – угрюмо процедил мужик. – Там охладишься.

Настаивать Машка не стала.

Меня трясло то ли от страха, то ли от перегрева: мы стояли на самом солнце. В кино мне всегда казалось: как так, куча народа не может обезоружить одного преступника. А как его обезоружишь? Кинуть в голову валяющийся на палубе черпак и наброситься всем скопом? Но пулю не опередишь. Скольких он перестреляет? Тут живот свело так, что я поняла: идти на амбразуру не готова. Следующие полчаса я провела в каком-то тяжелом полусне: сознание отключилось, не желая обрабатывать поступающую информацию.

– Здесь, – наконец сказал Димитрос и заглушил мотор. Вдалеке зеленели две горы, похожие на каменные рога Священного быка в Кноссе. Мимо проплыл туристический теплоходик с громко ухающей музычкой. Какая-то девчонка помахала нам из своей другой жизни.

– Учти, место примерное. Могу ошибиться. И еще – нужен акваланг. А у меня его нет, – сказал Димитрос, спуская якорь.

– Не засирай мне мозги, сопляк. Я все про тебя знаю. Нырнешь без акваланга. Достанешь цацки. После этого – катитесь.

Даже я понимала, что катится такой отморозок никому не даст.

– Но без пояса с грузилами я точно спуститься не смогу. Он лежит на носу, – возразил Димитрос.

План был такой. Уйти с поясом под воду. Там постараться вытащить свинцовую чушку с ремня. Всплыть с другой стороны. И напасть сзади.

Димитрос достаточно жил на острове и знал: такой, как этот, их не отпустит. Вон в его болтающейся за яхтой моторке стоит канистра. В ней наверняка бензин. Перестреляет всех и яхту подожжет. Только как сделать так, чтобы он не успел выстрелить?