захочу. И сердце отдам тому, кому захочу. И поскольку ты этим кем-то быть не хочешь, то не смей вмешиваться. Ясно тебе? – выпалила она и фыркнула.

Я тоже фыркнул.

Разъяренные, мы уставились друг на друга.

Но гневом тут дело не ограничивалось. Что-то бурлило во мне, вскипало, поднималось и грозилось выплеснуться наружу, хотя мне казалось, что у меня все под контролем. Как я ни пытался это остановить, оно вырвалось из меня – молниеносно, отчаянно. Я не хотел этого разговора. Я хотел, чтобы все это мы сказали друг другу раньше.

– Я хочу.

– Что?

– Твое сердце. Тебя. Все. И два года назад, если б не случилось то, что случилось, я бы все это взял, чего бы мне это ни стоило. Я бы взял все, и даже больше. – Я провел рукой по волосам. – Но я не могу этого сделать. Мне нельзя. Это неправильно, и мы оба это знаем. Но, даже зная это, я не в состоянии себя контролировать, и меня это пугает. Ты никогда не будешь моей, но если кто-то из этих парней разобьет тебе сердце… Я не смогу безучастно за этим наблюдать. Не знаю, что я сделаю, но, вероятно, это будет стоить мне работы.

– Это угроза? – спросила она, глядя на меня исподлобья.

– Это просто мои запутанные чувства, в которых я сам не могу разобраться. Я не знаю, что делать, Ева. Но я знаю, что не могу быть с тобой. Независимо от того, хочу я этого или нет. Поэтому мне легче ничего не чувствовать, чем чувствовать все.

Я слышал ее аромат. Она была так близко. Так опасно близко. Когда она успела подойти так близко? Я посмотрел на нее сверху вниз.

– Кингсли, – прошептала она, и у меня возникло ощущение, что я стою на краю опасной пропасти. В шаге от огромной ошибки.

– Нет, – сказал я, и это прозвучало почти как мольба.

Если она сейчас толкнет меня, я упаду. Мне не за что будет ухватиться. Ее губы слегка коснулись моих. Словно вопрос. Выбор за мой – решить, чего я хочу. Я прекрасно знал, чего хочу, и знал, что нужно делать. Знал, как правильно поступить, пусть это и не принесет нам счастья. Ответь я на ее поцелуй, я заплатил бы высокую цену за несколько секунд счастья.

Меня разрывало на части, и Ева снова поцеловала меня, нежно, легко, почти задумчиво. И в следующее мгновение я ответил на ее поцелуй. Мои губы прижались к ее. Алкоголь и вода.

Я не хотел ничего чувствовать. И все-таки чувствовал. Чувствовал каждую каплю на коже, каждый сантиметр ее тела, прижатого к моему. Мое сердце колотилось в груди, и я прижал Еву еще ближе. С ее губ сорвался вздох, и я поглотил его, прижал ее к себе, запустил руки в ее волосы, чувствуя, что теряю контроль. Как потерял все, за что цеплялся последние два года.

Два года назад целовать Еву было сродни опьянению, запретному, сладкому, голова тогда была тяжелой, а сердце, наоброт, легким, как перышко. Сейчас все было наоборот. Сердце было тяжелым, а голова совсем легкой. Целовать Еву сразу стало отчаянной необходимостью. Даже если этот поцелуй существовал только для того, чтобы раз и навсегда положить конец тому, что могло бы быть между нами. Чтобы убедиться, что ожидание никогда не соответствует реальности.

Только, к сожалению, это было не так.

Поцелуй был не просто хорош.

Он был идеальный.

Я чувствовал, как она прижимается ко мне, чувствовал ее желание. Она прижимала меня к себе так же отчаянно, как и я ее. Не знаю, кто первым раскрыл губы, но в следующее мгновение ее язык коснулся моего. Мы погружались друг в друга, пробовали друг друга на вкус, наслаждались друг другом. Едва в состоянии вздохнуть, я прижал Еву к стене душа, приподнял ее, и она тут же обвила ногами мою талию. Опираясь одной рукой о стену, другой я прижимал ее к себе. Мои поцелуи блуждали по ее губам, по линии подбородка и ниже, по ее шее. Я ощущал мурашки на ее коже, пробовал на вкус воду, стекающую по ней. Она тихо застонала, пытаясь прижаться ко мне еще сильнее. Она выгнула спину, плавным движением стянула через голову мокрую футболку и не глядя бросила на пол. Ее кожа была почти такой же светлой, как кафель у нее за спиной, выделялась только красная ткань ее бюстгальтера. Я осторожно поставил ее на ноги и свободной рукой провел по ее округлой груди. Мягкая, едва заполняющая мою ладонь. Идеальная.

– Ты бесконечно красива, – прошептал я.

Наши взгляды встретились, и она нежно коснулась моего лица. Провела пальцами по линии моего носа, спустилась к моим губам, ощупала мои плечи. Когда ее руки оказались на моей груди, я вздрогнул. У меня перехватило дыхание, а она спускалась все ниже и ниже, к моему животу, вниз к пупку.

– Ты бесконечно красив, – повторила она мои слова.

Не знаю, хотела ли она пошутить, но взгляд ее оставался серьезным, ранимым. Я медленно опустил голову, и наши губы снова встретились. Влажные, они скользили, лихорадочно ища друг друга, натыкаясь на зубы, язык, кожу. Наши стоны тонули в окутывающем нас пару.

Ева запустила руку в мои волосы, намотала их на кулак и потянула, пока я не поддался и не запрокинул голову. Ее губы нашли у меня на шее место, где учащенно бился пульс.

– Кингсли – хрипло прошептала она, осыпая мою шею поцелуями.

– Не здесь, – ответил я и, чувствуя, как я дрожу, оторвался от нее и взглянул сверху вниз. – Только сегодня. Больше нельзя, – выдохнул я отчаянно.

– Только сегодня, – подтвердила она. Мои пальцы прошлись по ее округлостям. Благоговейно, медленно. Я снова поцеловал ее. Ее рот приоткрылся в стоне, и она бросилась мне навстречу.

– Ты еще девст… – прошептал я у самых ее губ.

– Нет, – хрипло прервала она мой вопрос. – Но все, что до было до тебя, не имеет значения.

– Ты уверена? Тебе этого будет достаточно? Одной ночи?

Ева отступила назад. Ее глаза скрывала темнота. Меня буквально разрывало изнутри. Ее пальцы лежали в моей руке.

– Да, – сказала она.

Ева

Его пальцы касались меня. Его губы касались моих губ. Его поцелуи покрывали мое тело. Его дыхание сливалось с моим. Его сердце билось рядом с моим. Он шептал мое имя. А я шептала его. Сначала он был на мне, потом во мне, и я поняла, что это ошибка. Но некоторые ошибки стоят того, чтобы их совершить.