Алекс засмеялся, и я услышал, как он… справляет нужду?

– Эй, ты там отливаешь, что ли?

– Отстань. Я когда просыпаюсь, мне сразу надо в туалет. И не волнуйся, Скотти и Уильям тоже постоянно пропадали в этом склепе. Они раздувают из этого невесть что, а на самом деле просто сидят там внизу в каморке и напиваются. Скоро вылезут на поверхность. Пусть Эвелин сразу идет к себе в комнату, она будет изрядно пьяна.

Заерзав на надгробии, на котором до этого момента вполне удобно сидел, я стиснул зубы.

– Они там алгоколь пьют?

– В том числе. Увидимся на занятиях, – сказал Алекс и повесил трубку.

Я выругался и, сунув телефон в карман, забрал пакетик с чипсами из холодных ангельских рук.

– Что? Не смотри на меня так, я… Ладно, держи, – проворчал я и засунул ангелу чипс между неподвижных губ.

Он выглядел довольным. Я как раз высыпал в рот оставшиеся от чипсов крошки, когда дверь склепа распахнулась, и оттуда, пошатываясь, вышли несколько темных фигур.

– Ну, наконец-то, – пробормотал я, чувствуя, что у меня будто камень с души свалился.

Я скомкал пакет и сунул его в карман брюк, а затем снова спрятался за скульптуру ангела. Члены совета, наверное, и без того были слишком пьяны, чтобы заметить меня, но я не хотел рисковать. Если все пройдет гладко, я просто незаметно провожу Еву обратно в ее комнату.

Я услышал ее смех до того, как смог различить ее фигуру среди остальных. Все еще в этой дурацкий мантии, правда, со спущенным капюшоном, она шла, пошатываясь, между рядами могил вместе с Дорианом Уэствингом. У меня невольно сузились глаза, когда эти двое, хихикая, прошли мимо меня, спотыкаясь, покачиваясь и держась друг за друга. Что-то внутри меня всколыхнулось. Горькое, сладкое и абсолютно неуместное. Ева вольна делать все, что пожелает: когда, где и с кем она этого пожелает. Было бы даже лучше, если бы она обратила внимание на другого парня. Просто шикарно было бы!

Черт, кого я обманываю.

Проклиная себя, я проглотил свою ревность, запер ее в ящик, забил его гвоздями, опутал его цепями и погрузил глубоко-глубоко на дно морское.

– Последний бокал был явно лишним, – пролепетала Ева и рассмеялась, когда Дориан споткнулся о надгробие и упал на землю.

Он застонал.

– Последний был лучше всех, – сказал Дориан и с ее помощью поднялся на ноги.

Ее руки обвились вокруг его талии. Его ладони улеглись ей на бедра. Мои руки сжались в кулаки, сердце заколотилось. Слишком громко. Слишком часто. Он прижимал ее к себе слишком близко. Но Еву это как будто ничуть не беспокоило. Она только рассмеялась и подтолкнула его вперед. Я тихо выругался.

– Ты это слышал? – прошептала Ева.

– Наверное, кладбищенский дух, – отозвался Дориан.

Они хихикнули и, спотыкаясь, поковыляли дальше. Дышать. Вдох. Выдох. Я заставил себя разжать кулаки, обошел ангела и молча последовал за ними.

– Спасибо, что провожаешь меня, – пробормотала Ева. – Здесь жутко.

– Ну как я тебя оставлю одну, если у нас тут завелся потенциальный убийца, – ответил Дориан.

– Как будто ты сможешь меня защитить, – поддразнила его Ева.

Дориан фыркнул и тут же споткнулся.

– Да уж смогу, не сомневайся. Я вообще-то секретный агент, только никому ни слова, ладно?

Ева рассмеялась, и Дориан рассмеялся вместе с ней. Я раздраженно наблюдал за тем, как они идут, качаясь, будто находятся не на земле, а в открытом море. Тут Дориан ударился головой о ветку.

– Ай!

– А‑а!

– Что такое?

– Это был убийца?

– Нет… Я думаю, просто ветка.

– О… А ты, Дориан…

Он тихо рыгнул.

– Что я?

Они остановились, пошатываясь. Я отступил в тень и заставил себя отвести взгляд. Дыши спокойно. Я просто присматриваю за ней. Я здесь для ее защиты. И ни для чего другого.

– Ты правда думаешь, что… Хейлшема убили?

Я замер.

– Не знаю, – пробормотал Дориан и вздохнул. – Я вообще уже ничего не знаю. Но это ведь все-таки не наша проблема, а?

– А если наша? – спросила Ева.

Она говорила так тихо, что я едва мог разборать слова.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… Вдруг Анастасия имеет к этому какое-то отношение? Они с Хейлшемом… Короче, они встречались. И, думаю, уже довольно давно, – прошептала она.

Дориан пошатнулся и оперся о дерево. Рыжие волосы отливали золотом в лунном свете.

– Не может быть, – выдохнул он.

Ева кивнула и повалилась на него. Он поймал ее. Мне снова пришлось отвернуться.

– Эти двое? – повторил Доиран. – Не может этого быть! Уж я бы знал…

– Поппи говорит, что видела их вместе. А Анастасия с тех пор, как он умер, только и делает что плачет. И если она как-то связана с его смертью, тогда нас это уже очень даже касается, как считаешь? Ведь мы ее единственные друзья.

– Проклятье, – только и ответил Дориан.

– Что нам теперь делать? – прошептала Ева. – Рассказать Декстеру?

– Нет. Это не может быть правдой. – Голос Дориана стал решительным. – Я в это не верю, Ева. Лучше меня Анастасию не знает никто. Она не имеет к этому никакого отношения, и романа с Хейлшемом у нее не было. Пусть мы сейчас и не вместе, но я ее люблю, черт возьми. Я знаю, никто этого не может понять, я сам не понимаю – просто люблю ее и все. Безо всякого объяснения. Я люблю ее, и я знаю, на что она способна, а на что нет.

Ева подняла на него глаза. Ее темные волосы рассыпались густыми локонами по спине. Она была похожа на лесную нимфу, прислонившуюся к греческому богу.

– Я очень хорошо тебя понимаю, – прошептала она. – Любовь, у которой нет никакого логического объяснения. Это больно, правда?

Он хрипло рассмеялся, но голос его звучал печально.

– Я как будто сам себе сердце вырываю всякий раз, когда она меня посылает. И все равно каждый раз ползу к ней снова и снова.

Ева облизнула губы и задумчиво посмотрела на него.

– Дориан?

– Да?

– Можно я кое-что попробую?

Он выглядел озадаченным, но кивнул. Я напрягся, и мой пульс подскочил, когда Ева – моя Ева! – встала на цыпочки, нежно притянула голову Дориана к себе и поцеловала его. Меня как будто ударили кулаком в солнечное сплетение, сердце сжалось. Дышать стало невозможно. С колотящимся в груди сердцем я наблюдал за тем, как они целуются. Не раздумывая, я рванулся вперед и вышел из тени. Под подошвой хрустнула ветка. Дориан первым поднял глаза и, заметив меня, побледнел. Ева по-прежнему прижималась к нему,