юный принц в неурочное время вошел в комнату учителя и обнаружил его молящимся в талите и тфилин.

Тогда архиепископ признался, что по рождению является евреем, был в детстве насильно крещен, но тайно продолжил хранить верность вере отцов и изучать Тору. Принц в ответ упросил учителя учить его «еврейской Торе», и так пристрастился к этому учению, что решил пройти гиюр, стать евреем и убежать из дворца.

Он стал уговаривать учителя принять участие в его замысле, но тот отказался. Тогда юноша сам сбежал, перешел в иудаизм и стал знатоком Торы и великим праведником. Когда он умер, то никому из ангелов не в чем было его обвинить. Но один все же нашелся: он сказал, что душа принца не может считаться еврейской, так как во младенчестве он не попробовал молока еврейской матери. И тогда было решено ненадолго вернуть его в материальный мир, чтобы он вкусил такого молока, а затем вернуть в райский сад.

Эта великая душа и была заключена в том младенце, которого родила женщина.

Понятно, что вряд ли эта история произошла на самом деле, но вместе с тем она должна была послужить для всех еврейских матерей, чьи дети умерли во младенчестве.

Другая история выглядит не менее сказочной, но вместе с тем она очень точно отражает мировоззрение Бешта и его подлинную любовь ко Всевышнему. Ее действие разворачивается в Стамбуле, где, как уже говорилось, Бешт был проездом во время своего неудавшегося паломничества в Землю Израиля.

Растроганный теплым приемом, который ему оказал местный богач и увидев, что у него нет детей, Бешт поклялся, что жена подарит ему сына. Но дело в том, что Б-гач был бездетным от рождения, по самой своей природе, и такова была воля Всевышнего. Но и клятву такого праведника, как Бешт, Всевышний не исполнить не мог — естественный ход событий был нарушен, и теперь у богача должен был родиться сын. И тут грянул голос с Небес: в наказание за ту клятву, которую он не имел права давать, Бешт лишается своей доли в грядущем мире!

Однако этот страшный приговор не только не поверг Бааль-Шем-Това в отчаяние, но и, наоборот, привел в самое радушное расположение духа. «Я счастлив, что теперь буду служить Творцу не за какую-либо награду, а исключительно из любви к Нему!» — воскликнул Бешт. И тотчас же снова раздался небесный глас: «За свою беззаветную любовь к Всевышнему, Бешт получает обратно свою долю в грядущем мире, и даже сверх того!»[178].

Нужен ли более яркий пример, в чем хасидизм видит подлинную любовь к Б-гу?!

* * *

По хасидскому преданию, одним из таких детей, рожденных по слову Бешта, был и основатель ХАБАДа Альтер Ребе (Старый Ребе) — р. Шнеур-Залман из Ляд[179].

Согласно этому преданию, ученик Бешта р. Барух Познер прибыл в день рождения Бешта 18 элуля 1744 года вместе с женой Ривкой в Меджибож, чтобы поделить своей заботой: они женаты уже десять месяцев, а Ривка до сих пор не забеременела. Незадолго до того, как встретиться с ними, Бешт был в микве и ему открылось, что в следующем году в мир спустится новая великая душа, которая осветит созданное им учение хасидута новым светом и придаст новый импульс его движению

Едва взглянув на молодую пару, Бешт понял, что именно им и суждено привести в мир эту душу. Молодой муж тем временем, изложив возникшую проблему, заодно спросил у Бешта, не стоит ли им переехать из деревни Лиозно[180], где они сейчас живут в большой город — говорят же мудрецы, что тот, кто меняет место жительства, меняет и судьбу?

Однако Бешт велел, чтобы они оставались в Лиозно, так как там более праведная жизнь, чем в городе, и добавил:

— Ровно через год вы будете обнимать сына!

Эти слова вызвали необычайный духовный подъем и у р. Баруха, и у Ривки. Причем последняя, благодаря женской интуиции, догадалась, что Бешт дал им благословление на «особого» сына.

В Рош а-Шана 5505 (1744 год) Бешт наряду со свойственным для него в День Небесного суда трепетом находился в приподнятом, даже радостном настроении, чем немало удивил учеников. Он ничего не ответил на их недоумение, но открыл ближайшему ученику, Магиду из Межерича, что в этом году в мир спустится новая душа, а такие души спускаются лишь раз в тысячу лет, чтобы совершить великие дела.

Незадолго до родов Ривки р. Барух снова приехал в Меджибож, чтобы рассказать Бешту, что его благословение оказалось действенным. Но Бешт велел ему поскорее возвращаться домой, чтобы быть во время родов рядом с женой.

Ровно через год, как и было обещано Бештом, 18 элуля, у супругов родился сын, которого назвали Шнеуром («Шней ор» — два света или двойной свет). Ребенок рано начал говорить, и вообще по развитию явно опережал свой возраст.

Когда р. Барух и Ривка прибыли в Меджибож, чтобы получить советы Бешта, как им воспитывать сына, Бешт велел почаще бывать с ребенком на природе, не рассказывать случайным людям о его рождении и не называть его имя, а также не рассказывать ребенку о его, Бешта, существовании.

Когда Шнеуру-Залману исполнилось три года, супруги привезли его для проведения обряда первой стрижки (опшерниш). Бешт лично состриг мальчику волосы, а затем велел р. Барухи и Ривке как можно скорее возвращаться домой. Когда маленький Шнеур-Залман спросил, кто стриг ему волосы, а затем положил руки ему на голову и что-то прошептал, родители ответили «зейде» — дедушка. Так, «дедушкой» Шнеур-Залман и называл Бешта до конца жизни.

Разумеется, это очередная агиография — история, призванная обосновать святость души основателя ХАБАДА, и относиться к ней надо соответственно.

И все же воспользуемся уже один раз заданным вопросом: «А что, если это все — правда?».

Глава 6. Визионер

Для любителей мистики и эзотерики Бешт, безусловно, предстает, прежде всего в качестве одного из великих «визионеров» и «духовидцев» — человеком, который мог с легкостью видеть и общаться с душами умерших, а также проникать в духовные миры, и оставившим нам немало ярких описаний того, что там происходит и происходящее в высших мирах влияет на наш мир, «мир действия», и, наоборот, события в нашем мире воспринимаются в «той» части мироздания.

Большинство этих описаний дошло до нас в виде пересказов, через вторые и третьи руки, и «по дороге» к ним почти наверняка было что-то добавлено. Но есть и описания, оставленные нам самим