Джар никогда не имел дела с оружием и не представляет, как с ним обращаться. Но он поднял пистолет, нашел предохранитель и опустил оружие в карман своей замшевой куртки. На какой-то миг у Джара возникло желание пристрелить скрюченную фигуру. Вот что нужно было сделать на мысе! Выхватить у незнакомца пистолет и помешать ему увести Розу.

Но и сейчас Джар не стал стрелять. Вместо этого он развернулся и убежал.

– Господи! Ты что, все еще в офисе? – удивился полусонный Макс.

– Кто-то пытался прикончить меня, – спешил рассказать Джар прерывающимся от волнения голосом.

– Что-что? Я почти не слышу тебя.

– Я уже было попрощался с жизнью, Макс. Там, в башне. Тот человек, что схватил Розу в Корнуолле, он выследил меня на пожарной лестнице и пытался убить.

– А где ты сейчас?

– Внизу у башни, возле метро.

– Ты в безопасности?

– Не уверен, – озирался по сторонам Джар, вытирая с губ кровь. На улице светало. Он был весь в ссадинах и ушибах после падения.

– Ты должен пояснить мне подробно, что произошло, – тихо проговорил Макс.

«Макс привык к звонкам посреди ночи и паническим, сбивчивым объяснениям своих клиентов, – подумал Джар. – Это его работа – общаться с людьми, успокаивать, определять нанесенный ущерб».

– Я понял все, когда он начал рассказывать о «суке». Именно тогда я все понял.

– Что понял?

– Он взял напрокат автомобиль на имя Джона Бингэма. Для своего дружка, который только что пытался меня убить. Того высокого парня.

– О чем ты, Джар? Ты говоришь какую-то ерунду.

– Розу забрала не полиция. И она не была узницей Гуантанамо. Ее держал в заточении Мартин.

– Мартин? – За вопросом Макса следует долгая пауза. – Ее дядя Мартин?

– Да, ее дядя Мартин.

Северный Норфолк, 2013 г.

Селигман очень конкретно описал оборудование, которое он использовал для второй части своего эксперимента 1967 г., «научения убеганию – избеганию». И я постарался точно следовать его указаниям, несмотря на ограниченность ресурсов в моей старой – новой лаборатории.

В эксперименте Селигмана те собаки, которые в первой части опыта не утрачивали контроля над происходящим и, надавливая на пластины, предотвращали удары током, во второй части опыта быстро соображали, как найти в клетке с чередующимися участками подачи напряжения безопасную секцию. А те собаки, которые в первой части опыта не могли контролировать ситуацию (т. к. давление на пластины не останавливало подачу тока), оказавшись в клетке, либо сопротивлялись совсем слабо, либо вообще не предпринимали попыток избежать болевых ударов. (Семьдесят пять процентов из них оставались в клетке целых пятьдесят секунд, терпя боль от пропускаемого через их тела тока.)

Селигман рекомендовал повторять опыт десять раз. И результаты всегда были практически одинаковыми.

Свет погас, и я начал отсчитывать секунды до электрического разряда. Когда ток пошел, ее тело начало сотрясаться, а из горла стал вырываться низкий, рычащий звук, неуклонно нарастающий по силе. Она не делала никаких усилий, чтобы встать и добраться до безопасного места в клетке. Лишь обреченно сидела, не сводя с меня глаз – убедительный пример приобретенной беспомощности.

Она и сейчас смотрит на меня, безвольно распластавшись в углу клетки.

– Мы можем воздержаться от подробностей? – попросил Макс. – Пока не высадим из машины детей?

– Да-да, конечно, – ответил Джар, рассматривая в зеркало заднего вида «Лендровера» двух ребятишек, елозящих на заднем сиденье рядом со своими портфелями и ланч-боксами.

– Конечно, подрастающее поколение должно знать, что творилось в Гуантанамо во имя Западной демократии. Но пусть они все же узнают об этом попозже. Скажем, лет в десять.

Джар выдавил из себя слабую улыбку, наблюдая за тем, как Макс притормаживал около начальной школы в Далидже. Макс забрал его у Канэри-Уорф в полпятого утра. Пару часов Джар проспал у приятеля дома на софе. А, проснувшись, сильно удивил детей Макса, широко округливших от неожиданности глаза при его появлении в дверях гостиной.

– Как тебя зовут? – спросила девочка.

– Джар, – ответил он, разглядывая забавных близняшек лет шести.

– Джар, – повторила девчушка. – А что у тебя с головой?

– Какое смешное имя, – встрял в их разговор мальчуган, лишив Джара возможности объяснить, почему уже во второй раз за две недели у него забинтована голова – на этот раз стараниями обходительной жены Макса.

– Друзья зовут меня Джемом, – сказал Джар.

– Папа, этого чудака зовут Джем-Джар, – хором выпалили близняшки, уносясь из гостиной на кухню.

Джар еле удержался, чтобы не расплакаться. Как бы он хотел повернуть время вспять, оказаться в прошлом, когда его жизнь была такой же простой и беззаботной.

А сейчас, когда ребятишки вылезали из машины и направлялись к воротам школы, на Джара накатила волна раскаяния и страха. Ему не следовало приезжать с Максом к школе, подвергать его детей опасности. Тот человек на лестнице в башне лежал без сознания, но дышал. А значит, был жив и оставался опасен.

– Макс, прости, я не должен был тебе звонить или приезжать к тебе домой, – сказал Джар, оглядывая улицу.

– Это почему, скажи на милость?

– Он мог выследить меня здесь.

– А я-то думал, что ты оставил его умирать, – усмехнулся Макс, заводя «Лендровер».

– Возможно, и так.

– Меня больше волнует полиция. В башне везде понатыканы камеры видеонаблюдения.

– Я не заметил ни одной на пожарной лестнице.

– Ну, может, их там и нет, – хмыкнул Макс. – Утешься, ты не первый, кто пострадал во время учебной пожарной тревоги. Последний раз, когда отрабатывалась эвакуация из здания, одна девушка из соседнего офиса сломала себе лодыжку. Люди пугаются и теряются на этой лестнице. И это неудивительно – тьма народу, шум вентиляторов.

…Через двадцать минут они забрали Карла у его дома в Гринвиче и направились в Кромер. Джар позвонил другу после телефонного разговора с Максом и попросил его отпроситься с работы, прикинувшись больным, – избитое оправдание на этот раз ему не показалось таким уж смешным.

В салоне машины висело напряжение – знать бы точно, зачем они едут. Сам Джар все еще не мог до конца поверить ни в реальность того, что он увидел и прочитал ночью, ни в правильность своих выводов, сделанных на основании этого. В одном он твердо был уверен: мужчина, выследивший его на лестнице в башне, и человек, схвативший Розу на мысе Гурнардс-Хед, – одно и то же лицо. Возможно, это был тот самый лаборант, которого Мартин упоминал в своем журнале, еще один любитель велосипедных прогулок.