Я вижу глаза Фаут, вижу и ее страх. Сожаление на ее лице из-за того, что она не сумела меня защитить, хотя это я не сумела уберечь ее.

Я сжимаю пальцы еще крепче и выдергиваю его душу. Его тело бьется в судороге и замирает. Я сбрасываю его с себя, и он падает, не сопротивляясь, его мертвое тело неподвижно на земле. Сдавленно кашляя, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на свет, сияющий у меня между пальцами. Он мерцает еще несколько мгновений. А потом я сжимаю руку в кулак, и свет исчезает.

Принц Мейлек, сражающийся рядом, уже разобрался с остальными и обезоружил Джонью. Теперь они оба замерли, таращась на меня и мертвого метателя ножей. Я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги, с трудом понимая, почему мои ноги не хотят меня держать. Кровь струится из моего бедра. Я ругаюсь, прижимая ладонь к ране, пытаясь зажать ее. Меня тошнит.

С трудом делая несколько шагов по неровной земле, я падаю рядом с Фаут. Ее рубашка промокла насквозь. Мне хочется рыдать, но я проглатываю слезы. Прижимаю руки к ее плечу и закрываю глаза.

Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Моя магия пробуждается внутри меня, но она очень слабая. Боль мечется у меня под ребрами, и мои мысли несутся к Саенго. Ей больно. Я должна спасти ее, пока еще не поздно. Как должна была спасти Фаут. Слезы жгут мне глаза, и от этого я злюсь еще больше.

Хлопаю ладонями по земле. Я ведь должна уметь возвращать мертвых к жизни, не так ли? Это должно работать!

Но ничего не происходит. Я умудрилась схватить теплый свет души метателя ножей, но не могу спасти Фаут. Грязь пачкает мне руки, забиваясь под ногти, когда я вонзаю пальцы в почву, ища за что зацепиться. Съеживаюсь рядом с Фаут. Не могу дышать. Мир вокруг меня качается, кружась.

Я не могу сдаваться. Не сейчас. Не тогда, когда жизнь Саенго все еще зависит от меня.

– Ты в порядке? – осторожно спрашивает принц Мейлек.

И, хотя все мое тело болит, я заставляю себя поднять голову. Он по-прежнему стоит на берегу, его меч указывает в грудь Джоньи.

– Мне кажется, у тебя идет кровь.

Мое бедро болит. Со стоном я тянусь к метательному ножу, который все еще воткнут в тело музыканта, валяющегося рядом. Выдергиваю лезвие и вытираю его о траву. А затем разрезаю свой пояс и рву его. Быстрыми движениями полосую на несколько длинных частей.

Пока я забинтовываю свое бедро дрожащими, измазанными кровью руками, магия теплится у меня под кожей. Я могу прикасаться к душам, так почему же я не могу…

Мои пальцы замирают. О Сестры! Я ведь не просто прикоснулась к душе метателя ножей. Я вырвала душу из его тела. Два слова звенят у меня в ушах.

Губитель душ.

Целители душ могут сопровождать тех, кто погиб, но губители душ могут красть души живых. Они не могут помочь душе перейти в иной мир. Они могут лишь манипулировать душами и уничтожать их. Маленькое, но значимое различие. Они – проклятие шаманской магии, страшное наследие, которое существует по сей день в Мертвом Лесу.

Я сглатываю, пытаясь избавиться от страшной правды, сдавившей мне грудь, и перевязываю свою ногу. А затем прячу метательный нож за пояс и неуверенно поднимаюсь на ноги.

Передо мной Джонья неожиданно поворачивается, принц Мейлек метит своим мечом в его плечо, но Джонья ударяет кулаком принца по челюсти раньше. Принц Мейлек пошатывается, этого мгновения Джонье достаточно, чтобы попасть коленом принцу в живот и выхватить меч.

Ярость наполняет меня энергией с новой силой, отгоняя мои усталость и боль.

– Всегда хотел это сделать, – говорит Джонья, тряся своим кулаком. Он корчится, потому что с каждым движением кровь хлещет у него по спине. Однако он не пытается ничего сделать, чтобы остановить кровотечение.

Когда принц Мейлек поднимает голову, его взгляд горит обещанием убить Джонью. Только вот он не сможет сдержать это обещание, потому что я убью Джонью раньше.

– Не надо, – говорю я. Эти слова адресованы им обоим. Принц Мейлек не смотрит на меня, однако и не нападает на Джонью.

Джонья ухмыляется и поворачивается ко мне.

– Наконец-то в тебе проснулся здравый рассудок.

Когда он достаточно близко, чтобы схватить меня, я вытаскиваю метательный нож и вонзаю тот Джонье в руку.

Он с воплем роняет меч. Я пытаюсь схватить оружие, но Джонья кидает клинок, и тот отлетает в темноту. Я едва успеваю отскочить от его колена.

Громко ругаясь, Джонья выдергивает из руки нож.

– Ты не умеешь по-простому, не так ли, Тсаув Тавс?

– Я убью тебя, – говорю я, делая хромой шаг назад. Вся левая сторона моего тела болит при каждом движении, но я стискиваю зубы и терплю. Бывало и хуже. Кендара об этом позаботилась.

Я гляжу на тело Фаут. Гнев разгорается во мне все сильнее. Я медленно делаю глубокий вдох, ощущая, как ноет горло, как болит нога, как стучит сердце, – все это напоминает мне, чем я собираюсь вот-вот наградить Джонью. Спокойствие уже пробуждается во мне, леденящее дыхание, которое убаюкивает мою боль.

Джонья усмехается.

– Ты собираешься убить меня после того, как спасла меня в чайном доме? Я бы тебя спасать не стал.

– Да, я жалею о том решении каждый день.

В ответ на мои слова не следует никаких колких комментариев, как я ожидала. Вместо этого насмешка исчезает с его лица, и странная серьезность появляется в его чертах, когда он рассматривает рану на своей руке.

– Порой я тебе завидую. Твое существование такое… незатейливое. Ты не знала своих родных. У тебя никогда не было обязанностей, возложенных на тебя родителями. Никто не ждет от тебя ничего великого.

Я смеюсь без капли юмора в голосе.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Тебе нечего терять, потому что у тебя никогда ничего и не было, – говорит он, хотя в его словах нет привычной ему надменности. – А такие, как я, которые ниже титулов, но выше того, чтобы выполнять монотонную работу? Нам приходится бороться за каждую порцию власти, какую мы только можем получить, и не важно, каким образом мы ее заслуживаем в итоге.

Он что, впрямь пытается оправдать сейчас себя за то, что насмехался надо мной и издевался со дня нашей самой первой встречи?

Я говорю спокойно, когда отвечаю:

– Королева Мейлир окрестила меня предателем, а это значит, что я больше не обязана следовать законам. Мне не нужно прикусывать язык и терпеть твой комплекс неполноценности. Так почему бы тебе не подойти ко мне и не продемонстрировать свою власть, которой, как ты говоришь, ты обладаешь?

Джонья ухмыляется, вся серьезность вновь стирается с его лица.

– Ты всегда умела важничать в разговорах, но мы оба знаем, что это полная чушь. У тебя нет власти, которую ты хотела заполучить. Место Тени уже мое.