Несмотря на малую вероятность всего этого, несмотря на то что я никогда до конца не верила словам Ронина о моем ремесле, какая-то отчаявшаяся часть меня хотела, чтобы это оказалось правдой. Тогда бы я смогла что-то изменить. Стать кем-то значимым. И зачем? Чтобы получить славу? Престиж? Я продолжаю говорить себе, что хочу подобных вещей, однако мое сердце всегда знает правду.

Я хочу услышать, что важно, вовсе не от других.

У меня сдавливает в груди, плач вот-вот готовится вырваться на свободу, но я проглатываю слезу. Я не плакала, чтобы пожалеть себя, уже много лет, и сейчас будет глупо сдаваться.

Яндор издает стон боли, когда перепрыгивает через ком спутавшихся у берега корней. Я пинаю еще один корень, а другой разрываю руками и бросаю куски в воду. А потом уставшие мышцы Яндора сдаются. Я охаю, когда мы падаем.

Боль вонзается в мои руки своими шипами, когда я врезаюсь в землю и едва успеваю перекатиться, чтобы Яндор меня не раздавил. Он почти сразу снова поднимается, разрывая нападающие ветки когтями и клыками. Мне нужно больше времени, я карабкаюсь на ноги, бросаясь на ближайший корень и гневно крича на деревья и на себя саму за то, что я завела нас в смертельную ловушку.

«Почему ты постоянно продолжаешь пытаться, Сирша? Ты никакая не особенная. Ты всегда проигрываешь. С чего вдруг на этот раз все будет иначе?»

С усилием я подтягиваюсь обратно в седло, пиная корни, которые пытаются стянуть меня обратно. Если я умру, то Саенго тоже умрет. Тогда все будет зря, тогда окажется, что принц Мейлек предал свою королеву и пожертвовал своими, данными ему от рождения правами впустую. Зачем тогда шаманы из долины Крайнес сбегали и спасались, они ведь надеялись на лучшее, хотели избежать смерти и заточения, всего того, что королева Мейлир и Ронин готовы предложить Тию, если я проиграю.

Может, я и губительница душ, но я не Бездушный, и его наследие не моя ноша. Я делала вещи, которыми не может похвастаться ни один шаман. Я сделала своим фамильяром человека. Я спасла души, заточенные в Мертвом лесу. Я, Сирша Ашвин, девчонка, у которой нет настоящего имени.

И я не пустое место.

Как только я снова крепко держусь в седле, Яндор прыгает в воду. Его когти рвут корни на своем пути. Камни внизу выглядят неустойчивыми и опасно скользкими, но он каким-то чудесным образом умудряется удержаться. Я прижимаюсь губами к его шее и бормочу благодарность за его смелость.

Тени вырастают у нас на пути. Я охаю, дергая за поводья. Вода брызгает мне на ноги, когда мы резко останавливаемся. Тени движутся, становясь такими черными и непроницаемыми, что даже деревья вокруг вдруг кажутся гостеприимными в сравнении с ними. Я разворачиваю Яндора, торопя его ударами пяток по бокам, хотя ему и не нужно напоминание, чтобы броситься прочь. Фигура с белоснежными волосами выходит из тьмы.

Я с удивлением кричу Яндору, чтобы он остановился у берега. У его ног тени мечутся в ночи, защищая нас от нападений деревьев.

Неуверенно, я зову шепотом:

– Тейерн?

– Как раз вовремя, – раздается его резкий голос, когда он выходит на лунный свет. – Я уже несколько часов пытаюсь привлечь твое внимание. Уже был готов выкинуть тебя из седла этого чертового зверя.

– Сестры, спасите, – бормочу я, выдыхая с облегчением.

– Нет, это я тебя спасаю, – говорит он, указывая на черный проем.

– Как ты здесь оказался? – корни шуршат под ногами, скрытые за тенями, подчиняющимися Тейерну. Яндор мечется на одном месте, нетерпеливо пыхтя и желая снова броситься бежать.

– Теневые ворота. Именно благодаря им я способен перемещаться в Край Пряльщиков и обратно без необходимости проходить сквозь Мертвый Лес.

Услышав это, я снова с удивлением рассматриваю тени. В самом центре этих ворот тьма кажется густой, поглощая весь свет. Их края же мерцают и колышутся, как жидкая чернота.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, снова начиная беспокоиться.

– Наслаждаюсь живописным видом, – он сердито смотрит на меня. – Тебе помогаю, что же еще. Зачем еще мне сюда приходить?

– Я не знаю, могу ли я тебе доверять.

Его губы изгибаются, но он говорит отрывисто:

– Я видел, как ты скакала с эвейвианским принцем к лесу. Подумал, это была назначенная встреча, но вокруг было слишком много мертвых тел. Если, конечно, у тебя нет жуткого хобби, в таком случае оставь его при себе.

– Тейерн, – начинаю я нетерпеливо, но он продолжает.

– Я услышал кое-что насчет нападения и понял, что у тебя неприятности, так что пошел следом. Такой ответ тебя удовлетворит или хочешь услышать полное расписание проведенного мною дня?

– У меня сейчас нет времени на твои остроты.

– Что ж, тогда тебе придется мне довериться. Я не предлагаю свою помощь каждому встречному. Кстати, ты выглядишь даже более жутко, чем обычно. Тебя что, придушили?

Я вскидываю руки.

– Ты невыносим.

– Ты же понимаешь, что ни за что не доберешься до Края Пряльщиков до того, как деревья найдут способ заловить твоего зверя.

Ветки тянутся сквозь тени, пронзая их неосязаемую плоть. Затем они принимают новую форму, быстро, как молния, отчего даже Тейерн выглядит нервным.

– Ты можешь провести нас прямиков в замок?

– Да, но только по одному.

Я выбираюсь из седла.

– Яндор пойдет первым.

Он открывает рот, чтобы возразить, но потом решает этого не делать.

– Ладно. Давай мне своего ручного мула.

Яндор фыркает и топчет землю, когда я передаю его поводья Тейерну. Через мгновение они исчезают во тьме ворот. Тени растворяются вслед за ними.

Один толстенный корень бросается за тенью Тейерна. Я топчу тот ногами. Корень отступает, зарываясь глубоко в землю с сухим шорохом движущейся почвы. Небольшая скала торчит в нескольких шагах от воды. Хватаясь за камень, я забираюсь на его грубую поверхность.

Тени вновь расступаются, на этот раз Тейерн слишком далеко, чтобы держать над ними контроль. Корни поднимаются словно ноги, сбрасывая с себя слои бумажной кожи. У меня учащается дыхание от страха. Деревья стонут, их искривленные стволы деформируются, скелетоподобные ветки собираются у меня над головой.

Что-то дергает меня за рукав. Я выворачиваюсь, но скала не позволяет мне как следует отскочить. Мне не хочется использовать свое ремесло, если в этом нет крайней необходимости. Если воспользуюсь им, могу навредить Саенго.

Деревья сжимаются вокруг все сильнее. Пальцы появляются из их стволов, растягивая кору, точно влажную плеву, готовые порвать ее. Я представляю, как они вырываются на свободу, как разлагающиеся тела выбираются из своей гниющей тюрьмы. И тут же жалею об этой мысли. Что-то тонкое и холодное тянется по моей руке. Я дергаюсь, тяжело и неровно дыша, и пытаюсь сжаться в комок, чтобы стать мишенью как можно меньших размеров.