Он гневно крутится, едва не сбрасывая меня, но я хватаюсь руками за его человеческую талию. Тяну руку за плечо и опять вынимаю один из мечей, готовясь вонзить клинок в его слабое место.

Что-то дергает меня за руку сзади. Я не могу пошевелиться. Разворачиваюсь и вижу, что мою руку с мечом схватила паутина. И еще больше паутины вырывается из его веретена, окутывая всю мою руку. Я вынимаю другой меч, пытаюсь разрубить тугую, липкую материю, но ее слишком много.

Его человеческое тело поворачивается так, что нормальный человек сломался бы напополам. Красные когти хватают меня за ногу и срывают с места. Слои паутины сковывают обе мои руки и мечи, и он поднимает меня перед собой. Одна лапа с когтями сжимает меня за горло.

Каждый фрагмент его глаз устремляется на меня, не мигая. Я пытаюсь вырваться, хотя его когти и вонзаются в мою кожу под челюстью. Однако каждое мое крошечное движение помогает мне чуть-чуть выбраться из паутины.

– Если бы ты только оказалась целительницей душ, – сожаление в его голосе заставляет мою кожу пылать от гнева.

– Чтобы вы смогли меня использовать? В любом случае какая разница? Вы бы все равно убили каждого.

Он подтягивает меня ближе к себе. Я ахаю, когда его лицо оказывается на расстоянии дыхания от моего, его кривой рот растягивается, обнажая множество огромных клыков.

– Ты видела смертей больше, чем многие вдвое старше тебя, и до сих пор не понимаешь, что такое жертва.

Я пытаюсь вырваться с удвоенной силой, и мне становится легче двигаться, когда мои мечи начинают разрывать паутину. И внезапно темная магия Бездушного наполняет меня, как будто замещая ослабевающие на моих руках путы. Она зарывается мне под кожу, ища слабости.

Рот Ронина раскрывается широко, как никогда. Его челюсть смещается, а губы рвутся, как не могут рваться человеческие. Его громадные клыки выступают сильнее.

Темная магия царапает мне ребра, требуя впустить ее. Я боюсь этой силы, злого соблазна, что пронизан ядом и шипами. Но прямо сейчас я боюсь Ронина больше.

Я ухватываюсь за магию Бездушного. И эта сила тут же наполняет меня, разжигая мое ремесло, точно дуновение на тлеющее пламя. Жидкий огонь жжет мне вены, все внутри разгорается, пробуждая магию, которая слишком сильна, чтобы я могла ее контролировать.

А потом я вижу – душу Ронина. Их две, одна человеческой формы, а другая паучьей, обе втиснуты в обличье, которое он принял. Мне не нужны руки, чтобы крепко ухватиться за его души. Мне нужна лишь сила воли.

Он замирает. Его рот медленно закрывается, клыки втягиваются назад в челюсти. Его магия прикасается к моей. Мне приходится приложить все усилия, чтобы держать его неподвижно.

Чернота исчезает из его глаз. И внезапно его лицо снова становится человеческим, наполняется настолько сильными эмоциями, настолько ясными, что мне сложно решиться.

– Ты не понимаешь, что творишь. Только моя сила может сохранить Тий в безопасности.

– Тий больше в вас не нуждается, вы не нужны, если не будет Мертвого Леса.

С нечеловеческим ревом он вырывается из моей магии. Его рот раскрывается шире, клыки блестят.

Я освобождаю руки от паутины. И вонзаю оба клинка ему под ребра по самые рукоятки.

Он отшатывается, глаза широко распахиваются от удивления. Его когти меня отпускают. Я выдергиваю мечи и падаю. Опускаюсь на ноги и волочу тело подальше от него. Ронин шатается. Ноги его больше не слушаются. Его огромное тело летит на пыльный пол оранжереи. Его взгляд находит мой, и его лицо искажается, когда он осознает, что пришла его смерть.

– Губитель душ, – шепчет он. А затем падает лицом вперед, и его тело больше не двигается.

Я вонзаю оба своих клинка в камень и сажусь на колени, тяжело дыша, все тело болит. Мои бедра словно объяты пламенем, и кровь промочила мои бинты. Позже разберусь с ним. Усталость окутывает мои руки и ноги, поселяясь где-то глубоко внутри. Однако я делаю глубокий вдох и заставляю себя подняться на ноги.

Магия Бездушного продолжает циркулировать по моему телу, наполняя едким запахом мои ноздри. Даже после смерти он сильнее, чем я. Сложно вообразить, каким был он при жизни, – шаманом настолько грозным, что потребовался такой монстр, как Ронин, чтобы остановить его. Ронин, должно быть, однажды был очень благородным, раз принес подобную жертву ради Тия. Однако после стольких лет использования магии она искалечила его душу.

Я не допущу ту же ошибку. Покончу с этим, здесь и сейчас.

Под вуалью магии Бездушного я все равно чувствую, что даже без Ронина он остается связан с Мертвым Лесом. В конце концов, это ведь его магия впервые заключила души в ловушку здесь. Яд тек из той раны у него на шее. Вот как, должно быть, Ронину удалось сохранить его тело нетронутым временем.

Собрав доски и мусор в коридоре, я сооружаю факел, который поджигаю фонарем. А затем подношу пламя к краю паутины. Мох тлеет, а паутина начинает тут же колыхаться. Пыль охватывает огнем, который разрастается по толстым нитям. Дым тянется вверх, жаля мне глаза.

Кашляя, я прикрываю лицо и отбрасываю пылающий кусок дерева в костер. А затем, кинув последний взгляд на кокон Бездушного, который теперь едва виднеется сквозь пелену жара, я разворачиваюсь и ухожу.

Я выхожу наружу так же тихо, как и вошла.

Оранжерея находится так далеко от жилых помещений замка, что я не беспокоюсь о том, что огонь может бесконтрольно перекинуться на них. Пройдет какое-то время, прежде чем пожар вообще заметят, но мне все равно лучше поторопиться. Каждая рана, полученная мною за последние несколько дней, дает о себе знать, когда я пробираюсь сквозь заброшенные заросли сада. Большая часть неба все еще темная, однако солнце взойдет уже через пару часов. Полоса восточного горизонта уже окрашивается в предрассветный синий оттенок.

Вопросы крутятся в моей голове, пока я карабкаюсь по стене, а потом иду по кривой крыше в сторону покоев Тейерна в надежде, что он уже вернулся. Где же Кендара? Прислушались ли лидеры Ньювалинской империи и Казаина к словам принца Мейлека? Что случится, когда слухи об исчезновении Ронина разлетятся?

И Саенго. Без Бездушного, который удерживал духов Мертвого Леса, сможет ли она выздороветь? Мерцающий свет свечи Саенго внутри меня все еще горит, так что я знаю, что она жива. Однако она становится слабее с каждым пройденным часом.

Я не знала, что произойдет, когда силы Ронина исчезнут, но надеялась, что что-нибудь почувствую. Но до сих пор деревья за белыми навесами, окружающими Край Пряльщиков, выглядят по-прежнему. Может, должно пройти какое-то время, чтобы такая сильная магия, какая была у Бездушного, развеялась.

Через несколько минут мои пальцы хватаются за подоконник окна гостевой комнаты Тейерна. Окно слишком узкое, и мне через него не втиснуться, но я могу заглянуть внутрь. Фонарь на каминной полке освещает помещение мягким желтым светом. Тейерн сидит, одной рукой подпирая лоб, а другой задумчиво дергая край своего рукава. Он что-то читает.