Морские же пути, непостоянные и вольные, могли меняться.

Каждую осень на южных побережьях суда загружались пшеницей, маслом, вином, перцем и сахаром — купленными за деньги тех, кем двигала смелость, а то и безрассудство, — и отправлялись на север. Нордкост, Халлскар, Астерилхолд и даже северный берег Антеи раскупали груз (часто по цене более низкой, чем те же товары, доставленные сушей), и дальше корабли либо брали на борт местный товар — соленую треску в Халлскаре, железо и сталь в Астерилхолде и Нордкосте, — либо, чаще всего, забирали деньги и спешили в открытые порты Наринландии, где ждали торговых судов из Дальней Сирамиды. И тут уж все зависело исключительно от удачи.

Морские течения и ветра делали островную Наринландию самым удобным конечным портом для сирамидских кораблей. Если южное торговое судно успевало обменять свой груз и деньги на свежий товар из дальних краев, то вложенные средства окупались втрое. Если нет — негоциант рисковал получить с вернувшимся из Наринландии кораблем лишь обычные товары из ближних земель, а они продадутся с гораздо меньшей выгодой. Кроме того, корабль мог попасть в руки пиратов или вовсе затонуть, а уж если товар ушел на дно — то его либо не вернешь вовсе, либо выручишь у медлительных утопленцев только за непомерный выкуп и очень не скоро.

А когда корабли возвратятся в родные южные порты и станет ясно, кто из негоциантов остался в выигрыше, тогда этот своеобразный флот, бороздящий моря без заключения союза и не имеющий единого флага, распадется и создастся заново. Те, кто вложил деньги в одно судно и получил выгоду, в следующем году смогут снарядить уже несколько. А те, чей корабль сгинул, попытаются выжить в стесненных обстоятельствах. Если они подумали о таком исходе и застраховали свой вклад, то вернут себе достаточно денег и попытают счастья снова, и тогда им понадобятся люди вроде Китрин.

Флот, судя по всему, уже отплыл из Наринландии, и вскоре те семь судов, что год назад ушли из Порте-Оливы, вернутся к родному берегу. А чуть погодя кто-то придет к Китрин и попросит, чтобы банк застраховал сделку по снаряжению корабля на следующий год. И если не знать, какие из капитанов лучше, и не разбираться в иерархии местных семейств, способных оплатить выгодный для дальнейшей продажи товар, то надеяться останется лишь на инстинкт. Заключать договор со всеми, кто придет просить страховку, стоит слишком большого риска, а не вступать в сделки вовсе — значит отказываться от умножения банковского капитала, а тогда Китрин ничего не сможет предъявить тем, кто явится к ней из головной конторы Медеанского банка.

На таких зыбких материях и строилась теперь жизнь Китрин.

Делать ставки на собачьи бои — и то было бы надежнее.

— Может, заключу несколько страховых контрактов, — сказала девушка скорее себе, чем Кэри и остальным. — А через несколько лет, если все пойдет благополучно, можно частично профинансировать один корабль.

— Страховка, финансирование — какая разница? — спросил Смитт.

Китрин покачала головой. С тем же успехом он мог спросить о разнице между яблоком и рыбой — не будешь знать, с чего начать.

— Китрин забывает, что не все из нас выросли в банке, — улыбнулась Кэри и допила кофе. — Однако нам пора.

— Скажите потом, когда пьеса будет готова, — попросила Китрин. — Хочется посмотреть.

— Видишь? — встрял Смитт. — Я же говорил — заимеем себе покровителя.

Актеры, уже переодевшиеся в свою обычную одежду, скользнули через дверь в проулок. Китрин долго смотрела им вслед через оконное стекло, по мере удаления все больше искажающее фигуры. Покровитель… Теперь ей уже не выйти подбодрить толпу вместе с Кэри и Микелем, не посидеть в харчевне с Сандром. Китрин бель-Саркур, глава Медеанского банка Порте-Оливы, в компании простого актера? Ущерб репутации банка, да и ее собственной…

На Китрин вдруг накатило неизбывное одиночество, и Сандр тут бы совершенно ни при чем.

Через час, когда пришел капитан Вестер, Китрин сидела на улице за тем же столиком, где и до прихода Кэри. Капитан, приветственно кивнув, сел напротив и передал девушке пергамент. Солнечные лучи резче высвечивали седину в волосах Вестера, зато добавляли блеска глазам. Китрин бегло проглядела столбцы слов и цифр и кивнула сама себе. Расписка была что надо.

— Как все прошло? — спросила девушка.

— Гладко. Табак уже на месте. Торговец пытался вернуть несколько листьев, но я велел брать либо все, либо ничего.

— Зря это он. Обсуждать условия он должен со мной.

— Я ему так и сказал. Он все взял. Перец и кардамон будут завтра, их заберет Ярдем с двумя новичками.

— Что ж, начало положено.

— Из Карса вестей нет? — спросил Маркус как можно небрежнее.

— Я отправила письмо. Закодировала старым шифром магистра Иманиэля и взяла гонца помедленнее, но оно уже наверняка передано по адресу.

— И что ты сообщила?

— Что филиал представил городским властям учредительные письма и начинает деятельность в соответствии с планом, намеченным мной и магистром Иманиэлем.

— Значит, ни слова правды.

— Письма могут теряться. А гонцы за деньги вскрывают их и копируют. Вряд ли за этим посланием кто-то будет охотиться, но даже если его и перехватят — в нем нет ничего сомнительного.

Маркус, сощурившись, взглянул на небо и не спеша кивнул.

— А почему медленный гонец?

— Нужно наладить дела прежде, чем сюда нагрянут из Карса.

— Ясно. Нам надо бы…

На столик вдруг пала тень: Китрин, увлекшись разговором, не заметила, как к ним приблизился незнакомец. Выше капитана Вестера, но ниже Ярдема Хейна, в шерстяных одеждах. Многослойный синий плащ защищает от весеннего холода, на шее цепь — знак должности. На первый взгляд из первокровных, но стройный и светлый: должно быть, кто-то из дедов был цинна.

— Прошу прощения, — безукоризненно вежливо произнес подошедший. — Я имею честь говорить с Китрин бель-Саркур?

— Верно, — кивнула Китрин.

— Меня прислал наместник Сиден.

Девушка чуть не задохнулась от страха. Подделка обнаружена? За ней прислали гвардейца? Горло перехватило, пришлось кашлянуть.

— Что-нибудь случилось? — улыбнувшись, спросила она.

— О нет, что вы, — ответил посыльный и достал маленькое письмо: аккуратно сложенный квадрат гладкой бумаги с зашитыми и запечатанными краями. — Господин наместник предположил, что вы захотите дать ответ, и велел мне подождать.

Китрин взяла письмо, толком не зная, куда смотреть — на письмо, на посыльного, на капитана? Через миг, показавшийся ей вечностью, она взяла себя в руки.

— Скажите маэстро Азанпуру, что вы пришли по моему делу, он о вас позаботится.

— Вы очень добры, магистра.

Дождавшись, пока посыльный войдет в кафе, Китрин потянула за шнур, бумага с треском разошлась. Слегка дрожа, девушка прижала развернутую страницу к столу; по листу бежали красивые и четкие буквы, выведенные умелым писцом. «Магистре Китрин бель-Саркур, доверенному лицу и представителю Медеанского банка в Порте-Оливе, я, Идерриго Беллинд Сиден, волею ее королевского величества верховный наместник Порте-Оливы» и прочее, и прочее… Пальцы Китрин скользили дальше по тексту. «Как поверенный в торговых делах и жительница Порте-Оливы вы приглашаетесь для обсуждении некоторых вопросов, связанных с дальнейшим процветанием города» и так далее… В конце страницы Китрин остановилась.