Первой ожила Эттора, выдав такой мощный вопль, что мастера Добрава должно было контузить. Увы и ах, этого не случилось, и бородач вторил ей впечатляющим оперным басом, дико выпучив глаза и с размаху сев на нижнюю ступеньку. Ох, ну и славный же вышел дуэт!.. Окончательно ошалев, я в последний момент сумела-таки сориентироваться и изменить траекторию своего движения-скольжения. Уже нырнув в спасительный темный коридорчик, я услышала за спиной топот и новые крики.

— Это была смерть! Настоящая смерть! — на невообразимо высокой ноте визжала Эттора Сверчок.

— Ривенс, ты же некромант, прогони, прогони ее не-мед-лен-но! — в тон ей истерил мастер Добрав.

Бесы! Не знаю, что там решили горе-преподаватели, но у моей личной смерти были темные волосы и зеленые глаза, а еще — не самый добрый характер…

А Алтэка я точно прибью. Если сама выживу.

В последнем я очень сильно сомневалась, потому что мастер Ривенс бегал куда быстрее меня. Если бы не Ал с его дурацкими шуточками, я бы сбросила плащ и сделала вид, что вовсе здесь ни при чем; увы, но это было невозможно, и все, что оставалось, только бежать в надежде затаиться и переждать бурю.

Подходящее укрытие отыскалось легко — темная ниша, в которую я и нырнула. Лион, не заметивший моего маневра, пронесся мимо. Но далеко убежать не успел — на него, грозно впечатывая копыта в каменный пол, мчалась лошадь.

Та самая жертва нездоровой фантазии травников и специфической милости некромантов.

Играючи сбив опешившего Лиона с ног, ледяной монстр огласил коридор замогильным ржанием и вознамерился продолжить свой триумфальный путь, но тут наперерез ему бросилась я. Нет, я не чувствовала в себе излишков героизма и недостатка мозгов, зато чувствовала ощутимые уколы совести — все-таки оживляли лошадку мы с Алом, невзирая на уговоры благоразумной Ланы. Приятель притащил дохлую мышь и надежно засунул трупик в синюшную скульптуру, ну а я завершила черное дело, проведя несложный ритуал и напитав лошадку силой. Когда наше создание наворачивало круги по площади, нам было весело; зато сейчас, когда оно бодренько гарцевало по Школе, пришло осознание того, что Ланка все-таки была права… Жаль, умные мысли приходят в голову с большим опозданием! И теперь я стояла лицом к морде с кошмарной лошадью и судорожно вспоминала, что нужно сделать, чтобы она снова стала неподвижной кучкой снега.

— Хорошая лошадка, — пробормотала я, неуверенно погладив ледышку по храпу дрожащей рукой и заодно пытаясь впитать свою силу, — умная, хорошая… хорошая-а-а!

Я не успела понять, как это произошло. Только когда душа выбралась из пяток, я осознала, что сижу на бешено скачущей лошади, причем одной рукой накрепко вцепившись в ледяную гриву, а второй — в древко косы, со зловещим свистом рассекающей воздух. Полы плаща хлопали за спиной, словно нетопыриные крылья, зато капюшон стараниями Ала сидел как влитой…

О-о-о, кажется, я знаю, почему от нас шарахались с такими воплями!.. Если я не сверну шею, свалившись со взбесившейся ледышки, то меня все равно придушат! Управлять лошадью я не могла, и она неслась в актовый зал, радуя попадающихся по пути студентов и преподавателей редкостным зрелищем. Смерть верхом на коне из Бездны, чем не эпическая картина?!

В зал мы ворвались эффектно, посреди медленного танца, под визги бросившихся врассыпную парочек. Я успела заметить круглые от удивления глаза Ланки и то, как съехал по стене Алтэк, прежде чем сообразила, что лошадка не прочь выскочить в арочное окошко, ничуть не считаясь с желаниями своего незадачливого седока.

— Стой!.. — еле выдавила я из пересохшего, сжавшегося от спазма горла. — Твою ж магию, останови-и-ись!..

Но лошадь была глуха к моим мольбам — или же, что вероятнее, просто глуха; а потому искусно составленные из крошечных кусочков цветного стекла створки окна обещали стать последним, что мне суждено увидеть в этой жизни…

— Да твоих же бесов обратно в Бездну! — подобно грому раздался злой голос Лиона. — Стоять!!!

И — о чудо! — лошадь встала. А вот я ласточкой перелетела через ее голову и… чья-то сила бережно подхватила меня и аккуратно поставила на пол, отвесив легкий, но обидный шлепок чуть пониже спины.

Позади раздалось возмущенное оханье и пронзительно-противное ржание. Я резко обернулась. Свистнула уже такая привычная и родная коса… Ох, а у мастера Малика, оказывается, отменная реакция! И новая прическа…

— Мои волосы!.. — ошеломленно просипел старший наставник некромантов, ощупывая свою изрядно укороченную шевелюру. Длинный серебристый хвост, гордость мага, лунными полосами лежал на полу, ровнехонько срезанный острой кромкой косы.

— Волосы — не голова, отрастут! — брякнула я, в ужасе понимая, что не в силах контролировать свой собственный язык.

Бесья круговерть, что я несу?! И что мне теперь за это буде-э-эт?..

Я затравленно оглядела творившийся в зале хаос. Передумавшая сигать из окна лошадь, высоко задрав хвост и то и дело разражаясь мрачным ржанием, пошла на второй круг; Малик отрешенно смотрел в пол, беззвучно шевеля губами; Остромысл глотал подсунутое Янкой успокоительное; студенты привычно радовались жизни.

Я наткнулась на взгляд Ривенса и поняла; убьет. Прямо здесь и сейчас. А потом оживит и снова убьет. И так — до тех пор, пока не успокоится. То есть очень, очень долго…

Кто-то обнял меня за плечи, без труда стянул надоевший до ужаса капюшон и шепнул на ухо;

— Пойдем-ка домой, малышка, ты сама не оставила себе выбора.

Я повернулась и виновато посмотрела на чуть улыбающегося Яра. В другой ситуации я бы ни за что не согласилась возвращаться. Но в данный момент, когда по Школе скакала ледяная лошадь оригинальной масти, мастер Малик привыкал к новой прическе, директор находился в глубочайшем шоке, а взгляд Лиона целенаправленно прожигал во мне дыру, — так вот, именно сейчас идея эта казалась самой замечательной из всех возможных!

— Я согласна! — торопливо кивнула я, пошевелив зудящими лопатками.

Надеюсь, трех седмиц спокойной жизни вполне хватит Лиону, чтобы осознать, что убивать студентов крайне нежелательно.

Все равно ведь всех не перебьешь!

А свою ценность я еще докажу. Во втором семестре. Если, конечно, родной дом не превратится в банальную тюрьму, из которой будет невозможно сбежать.

В тонкое прозрачное стекло, до середины покрытое затейливыми морозными узорами, тихо бились крупные снежинки, с каждым мгновением все быстрее и быстрее кружащиеся в сложном танце. Начиналась метель — в который уже раз за эти дни. Сугробы намело такие, что дворники едва справлялись со своими обязанностями, расчищая дорожки, а близнецы умудрились прорыть целые хоромы внутри особо внушительного снежного завала.