– Как ты думаешь, – спросила сестра, – что там?

И Пелагея поняла, что надо делать. Она поправила шаль, убрала выбившиеся и заиндевевшие волосы и сказала:

– Сделай вот что. Быстренько освободите одни сани и поезжайте туда. Может, раненые есть. Торопитесь.

– Мне, что ль, ехать?

– Поезжай ты. Ивана Лукича с собой возьми. Да поосторожнее будьте. Если что неладно, поворачивайте назад. На Гнедом поезжайте. Он в случае чего вынесет, – и Пелагея, окинув взглядом дорогу, на которой копошились люди, окликнула старика, работавшего впереди, на вырубке кустарника: – Дядя Ваня, поезжай с Зиной в деревню! Возьми с собой свою сумку. Может, там кому твоя помощь нужна. Раненых везите сюда. Курсанту и тяте скажите: у нас всё хорошо, скоро будем на месте.

В Прудки Зина и конюх Иван Лукич въехали одновременно с немецкой колонной. Мотоциклы и грузовики по Андреенскому большаку – с одной стороны, они по полевому просёлку, по пологому склону – с другой.

Возле пруда их окликнули:

– Заворачивайте сюда! Сейчас бой начнётся!

Зинаида сунула вожжи конюху, торопливо соскочила с саней, схватила Гнедого за уздечку и повела в овраг, где в ряд стояли запряженные в розвальни кавалерийские кони.

Разведка доносила: впереди, до самой Вязьмы, войска противника расположены неплотно, мелкими, численностью до взвода, гарнизонами, сплошной линии фронта нет, к тому же гарнизоны вооружены только стрелковым оружием, в бой, как правило, не вступают, отходят на запад, к городу, либо вливаются в более крупные подразделения.

Что это, думал командарм, перечитывая разведдонесения, они действительно ещё не пришли в себя? Или расступаются? Жуков торопит, он буквально заталкивает 33-ю в эту горловину. Но он должен понимать, что коридор необходимо расширять, чтобы осуществлять по нему подвоз и эвакуацию раненых. Бросок от Вереи до Износок был стремительным. Но если немцы вначале яростно сопротивлялись, цеплялись за каждый метр, то потом вдруг начали отходить по всему фронту и вскоре оторвались от преследования. Ситуация изменилась. Похоже, в штабе Западного фронта, думал командарм, плохо представляют себе реальную картину происходящего. Возможно даже, желаемое выдают за действительное. От первых успехов закружились головы. Пока немцы не успели произвести на этом участке фронта полную перегруппировку, пока не отвели на всех участках на новые позиции свои части, пока им не до марш-маневра 33-й армии, Вязьму действительно можно взять одним мощным и стремительным броском с последующим завершающим ударом. Видимо, на это и был расчёт, когда планировали операцию в вышестоящих штабах. Но для эффективного марш-маневра нужны как минимум две-три свежие дивизии, пять-шесть артполков, два-три полка гвардейских миномётов и танки. Его изрядно потрёпанные, потерявшие ударную силу и целиком исчерпавшие наступательный ресурс дивизии могут играть в этой операции лишь вспомогательную роль, хотя тоже очень важную, – обеспечение коридора Износки – Вязьма. На плечах отступающего противника в Вязьму ворвутся свежие дивизии. И это может произойти в самые ближайшие дни.

Но реальность оказалась иной. Вязьму должны атаковать именно его потрёпанные под Вереёй и Боровском части. Никакого резерва для обеспечения успеха вяземской наступательной операции ни у штаба Западного фронта, ни у Ставки не было.

– Жуков, видимо, рассчитывает, что коридор тоже будет продвигаться к Вязьме, и, таким образом, протяжённость его будет постоянно сокращаться, – рассуждал вслух командарм, поглядывая на своих заместителей. – Но я с некоторых пор не уверен ни в соседе слева, ни в соседе справа. Лётчики докладывают, что Голубев окапывается по линиям рек. А он с летних боёв воробей стреляный. Знает, что такое окружение. Значит, почувствовал, что войска больше наступать не в состоянии. Нашёл выгодные позиции и потихоньку останавливает свою сорок третью на этих рубежах. Наш сосед справа, пятая армия, тоже завязла в боях. Против пятой очень сильная группировка. Так что Говорову самому бы удержаться. Ему не до нас. Но корпус Белова уже пересёк Варшавское шоссе где-то под Мосальском и с юго-запада приближается к Вязьме. Туда же выброшен авиадесант. А теперь, Александр Кондратьевич, скажите мне, где у нас находятся полки первого эшелона?

Кондратьев прямо на снегу развернул карту.

– Вот, посмотрите, сто тринадцатая уже выходит в заданный рубеж. Подтягивается и триста тридцать восьмая.

– Сроки. На сколько суток мы опаздываем?

– Михаил Григорьевич, сроки, которые определены в боевом приказе штабом фронта, нереальны. По сто километров в сутки мы продвигаться не можем. Если резервную сто шестидесятую частично удаётся перебрасывать на машинах, то триста тридцать восьмая в полном составе движется пешим маршем. Сроки для них определены одинаковые. Нужно ещё не меньше двух суток, чтобы дивизии со своими артполками смогли сосредоточиться в назначенном районе, а именно: Ястребы – Лядо – Дашковка – в полном своём составе.

– Нет у нас этих двух суток. Мы и так опаздываем. Кто ещё вошёл в коридор?

– Сто тридцать первый полк девятой гвардейской.

– Где Белобородов?

– Полковник Белобородов со своим КП движется с частями первого эшелона. С дивизиями связь налажена.

– Почему постоянно теряется связь с Кучинёвым?

– Это хроническая болезнь триста тридцать восьмой.

– Разберитесь. Надо эту болезнь вылечить. Как и все остальные хронические болезни, – и командарм посмотрел на Кондратьева так, что тот невольно отвёл взгляд. – Почему с Мироновым постоянная связь, а с Кучинёвым её нет? Что со связью с Беловым и Казанкиным?

– Для установления связи с кавкорпусом и десантной бригадой высланы офицеры связи.

Есть возможность отличиться, вспомнил он слова Жукова. Если сейчас все мы начнём отличаться разрозненно, если каждый побежит к Вязьме налегке, босиком, то, боюсь, задачу не выполнит никто из нас. Комфронта бросает вперёд три группировки и абсолютно не связывает нас общими задачами оперативного характера. Взять Вязьму… Но как? Какими силами? Кто кому подчиняется в ходе этой операции? Кто ставит задачи тактического характера? Пока никто никому не подчиняется и никто никому, кроме штаба Западного фронта, задач не ставит. Пока ясно только одно: вперёд, бегом, сломя голову к Вязьме, а там – посмотрим…

Что ж, посмотрим.

Во второй половине дня в штаб, расположенный в Износках, поступило первое тревожное сообщение: противник численностью до батальона при поддержке танков и миномётов ударил во фланг из района Шевнева на Шанский Завод. В Шанском Заводе в это время находились колонны 93-й сд и штабная группа. Командир дивизии генерал Эрастов развернул подразделения в боевой порядок и контратакой отбил пехоту и танки противника. В Шанском Заводе сходились многие дороги, ведущие на запад. Таким образом, можно было предположить, что немцам нужно было не село, а узел дорог. Им нужно было перехватить коммуникации. Атака на Шанский Завод была первым тревожным сигналом. Значит, противник уже пришёл в себя, понял, чем грозит Вязьме и коммуникациям форсированный марш 33-й армии, – вперёд, вперёд на запад, пусть даже с оголёнными флангами, но вперёд и вперёд. Именно по флангам и ударили. Командарм доложил об этом в штаб фронта. Сам срочно занялся укреплением «коридора». Все свободные от марша на запад подразделения направлялись к горловине, в район разъезда Угрюмово и сёл Захарово, Пинашино, Савино. До позднего вечера он находился в войсках, порою сам указывал бойцам позиции. В этот день рядом с ним был его заместитель комбриг Онуприенко.