– Ездят они на двух грузовиках, – вмешался в разговор молчавший до сей поры старшина Нелюбин. – Два грузовика и несколько мотоциклов с пулемётами. Думаю, что человек двадцать, не меньше.

– Немало, – задумался Воронцов.

– Хочешь, Курсант, взять их? – Верегов усмехнулся, но уже иначе. – Дело интересное, но непростое.

– Это наше дело.

– Ваше-то ваше… Но тут, Курсант, сразу и не разберёшь, где чьё. В сотне, имей в виду, народ разный. И Щербаков сам тоже человек неоднозначный. То, что он немцев недолюбливает, – это факт. Хотя вторая фамилия у него немецкая. Правда, большевиков и комиссаров ненавидит ещё сильнее. Их благородием зовём. Так-то.

– А ты кого больше ненавидишь? – спросил Воронцов, в упор глядя на Верегова.

Тот уже оделся и стоял перед ним по полной форме. Только повязку не стал надевать. Скомкал её и швырнул в угол – не нужна.

– Себя, – тем же решительным голосом произнёс Верегов.

– Так кто ты теперь, Верегов, казак или старший лейтенант?

– Трудные вопросы задаёшь, Курсант… А слова-то нынче – чепуха. Пепел и прах. Ничего не стоят, ничего не значат. Винтовку мне вернёшь?

– Зачем тебе винтовка?

– Винтовка солдату нужна, чтобы стрелять.

– Стрелять? В кого?

– В немцев.

– В немцев. А в казаков? Если в казаков стрелять придётся? А видать, что придётся. А?

– В деле увидишь. А после и поговорим. Раз так всё покатилось, что ж, и в своих стрелять придётся.

– О твоей судьбе мне надо с одним человеком посоветоваться. С твоим командиром, Владимиром Максимовичем Турчиным. За тебя должен кто-то поручиться. А по-другому мы в отряд тебя взять не можем. Отпустить – тоже. Ты сам себя в угол загнал.

Мало он похож на врага, думал Воронцов, поглядывая на бледное лицо Верегова. Или овечкой прикидывается? Хитёр. Винтовку ему верни…

– Как там Владимир Максимович?

– С ним всё в порядке. Очень переживал за вас. Как же так, говорит, вместе воевали, вы у него в полку ротой командовали… Среди командиров рот на лучшем счету…

– Командовал и ротой… Да, вот ещё что. Утром, в назначенное время, мы двое должны встретить казаков. Чтобы они были уверены – путь свободен, в деревне тихо. – Верегов посмотрел на своего напарника. – Верхами никого не будет. Санный обоз. Если ночью пойдёт снег или будет метель, то мы обязаны поднять местное население на расчистку заносов. Вот и смекай, Курсант, как поступить дальше. Нужны мы тебе с винтовками или нет.

– Как мы можем вам верить, Верегов? Вчера вы ушли к казакам. Сегодня вроде как назад проситесь. Да ещё с винтовками. А швырнуть в угол повязку – это ещё ничего не значит.

– Ты, Курсант, под пулемётом не стоял. Потому и рассуждаешь так. А в сотне, говорю, народ разный. Хохлы, те в основном обозлённые. Они и держатся особняком. Почти все при должностях и по особым поручениям. При атамане. С ними разговаривать не о чем. Хотя тоже есть шаткие. Куда ветер подует. А среди нашего брата и местных есть такие, что хоть завтра – в лес. Только не знают, куда бежать. Где партизаны. А как начали деревни жечь, так местные и вовсе стали бунтовать. У них даже винтовки изъяли. Вот так… Думай, Курсант. Может, и мы с Игнатовым пользу сослужим, когда до дела дойдёт. Чтобы ты поверил. И мне, и ему, – и Верегов снова посмотрел на своего напарника. – Из тех, кто завтра в обозе будет, я кое-кого знаю. Ездовыми у них постоянные люди. Почти все – бывшие кавалеристы. Из Юхновского концлагеря – сюда. Лучше в сотню, чем в землю.

– Ты же говорил, что смерть не самое страшное на войне.

– Да, сказал и от своих слов не отказываюсь. Каждый рассуждает по-своему.

– Смотри, Верегов, если темнишь, получишь пулю. Уж очень легко ты назад запросился. А если бы мы не пришли за вами?

– Я знал, что вы придёте. Знаю и то, что Кузьма Новиков с казаками – ваша работа.

– Ладно, ещё поговорим. Остаётесь пока здесь, под охраной.

Воронцов отозвал в коридор Петра Фёдоровича и сказал:

– Я – в лес. Туда и обратно. С этих – глаз не сводить.

– Коня возьми, – сказал вдруг Верегов.

– Ну, тогда пойдём, поможешь оседлать, – усмехнулся Воронцов проницательности Верегова и снова подумал: непростой ты парень.

Вскоре, ещё сияла звёздами ночь и в полях светилась алмазными озёрами луна, в деревню вошёл отряд Курсанта.

Пётр Фёдорович привёз на санях пулемёт и металлические коробки с лентами.

Один «максим» решили установить здесь, перед школой, в сарае. А другой забирала с собой на дорогу группа, которая должна была перехватывать отходящих. Староста привёл двадцать человек местных мужиков. Вооружение их составляли берданки и охотничьи ружья, по большей части одноствольные. Правда, кое у кого были и винтовки. Видать, с осени притащили из леса и припрятали. Вот и пригодились. Все тепло одеты, с «сидорами» за плечами, где лежали боеприпасы и снедь, судя по всему, не меньше, чем на двое-трое суток.

Людей решили увести в лес. Пока не окончится стрельба. В лесу спокойнее.

Ещё затемно начали эвакуацию. Народ уже был в сборе. По дороге в сторону вырубок погнали скот. Запрягли лошадей. Воронцов распорядился запрячь и своих коней. Сани возле конюшни нашлись. В сани усадили детей и стариков. Бабы причитали, неизвестно на какую погибель бросая свои дворы и тёплые печи. Воронцов увидел Пелагею с детьми и Зинаиду. Зинаида всё выглядывала, когда он ходил вдоль обоза и распоряжался. Она что-то несколько раз ему крикнула. Что, он в суматохе не разобрал. Пелагея старалась даже не смотреть в его сторону. Ей казалось, что обо всех их тайнах уже догадываются. А он подумал: как чужая.

Наконец обоз ушёл. С гомоном, с плачем детей и причитанием старух, с коровьим мыком и лошадиным ржанием. Туда, в лес, где можно было спасти главное – жизнь.

– Если мы их, как в прошлый раз, встретим в лесу, завязнем в перестрелке. Они вызовут подкрепление, и нам – крышка. В лесу надо оставить заставу с пулемётом. Одного «станкача» там будет вполне достаточно. Назад, из деревни, не должен уйти ни один человек. Ни один. Таким образом, бой необходимо принять именно здесь, – так рассуждал Турчин.

Они сидели за столом в учительской и планировали операцию.

– Куда ни крути, а бой надо принимать здесь, в Прудках, – Воронцов посмотрел на старосту; тот отвернулся. – Надо учесть и то, что в снегу долго не высидишь. Если даже мы их положим в поле, перед дворами, они через час-другой начнут отползать в лес.

– Задача не в том, чтобы их отогнать, – заметил вдруг староста, мгновенно оживившись. – Всех надо тут положить. Чтобы боле никого не привели. Раз взялись деревню спасать, надо дело под корень делать. Уйдёт один, через час жди… Подведут орудия и все дома пожгут да поразметают по брёвнышку.