– Твою ж мать, – беспрерывно ныл казах, осматривая побитую градом машину.

– Твою ж мать, – вторил Мозолев, заглядывая внутрь могильника, светя телефонным фонариком, освещая темные обледенелые бревна. – Твою ж мать…

От переполнивших эмоций вдруг лишился сил мгновенно, рухнул на колени и после этого только пучил глаза, мотал головой, да улыбался ненормально:

– Твою ж мать…

Зам главы района вел Лену по длинному коридору между панелей солнечных батарей СЭС (солнечной электростанции). Пейзаж был марсианский, дух захватывало: огромное небо над головой, дикая степь на все четыре стороны, а посредине – целое поле фантастически симметричных, идеально-ровно выстроившихся в шеренги графитовых плит. И Лена с замом были сейчас в самом центре этого поля. И зам, конечно, просто хвастал, но будто пел, что вот это то, чего он на самом деле хочет и может. Ведь это же не чудо какое-то, а элементарный факт: мы здесь имеем триста солнечных дней в году! И зачем нам тогда ваш газ? Если этому народу само солнце дает БЕСПЛАТНОЕ электричество?! И если копнуть, да полно в этих краях чего БЕСПЛАТНОГО! Зачем нам вообще помощь, подачки, милостыни, будто мы нищие?! Да это вы нищие, кто, морщась, высокопарно «отстегивает». Ладно, а если так уж нужны эти бумажки под названием деньги, разовьем туризм! Цивилизованно, красиво, с уважением к себе и гостям. Мы живём в одном из самых непостижимо-красивейших мест на Земле. Так почему же мы ноем, воруем и пьем всегда? И в основном по поводу: дадут нам дотации или нет? Дадут, конечно. А сколько?.. Бред! Всё и единственное огромное счастье у нас под ногами, над головой и вокруг. И как только поймем это, будем счастливы. Ну и богаты, если кому-то в этом счастье…

Лену буквально загипнотизировала речь зама. Теперь она будто не слышала его, а только смотрела на его воодушевленную мимику. И не обратила внимания даже, как тенью накрыло все вокруг, как полетели с неба куски льда, как отскакивали они от солнечных панелей углом отражения, как один оцарапал в кровь заму лицо. Как он понял, наконец, что происходит нечто опасное, и снял пиджак, накрыл им Лену и потянул за собой. Только оказавшись рядом с замом в положении лежа под графитовым прямоугольником солнечной батареи, Лена очнулась – окружающее вернулось к обыденной скорости. Вернулся оглушающий звук, с которым град лупил по солнечным батареям, и Лена расслышала крик зама:

– С тобой всё в порядке?

Лена кивнула. Подтянула к ладони рукав кофточки и промокнула окровавленную щеку заму.

– Спасибо. Ерунда. Меня, кстати, Алексей зовут.

– Да, я знаю. Я вспомнила.

Алексей улыбнулся:

– Ну… Здо́рово… Это, правда, блин, как-то… хорошо. Прекрасно просто…

Кондрат проснулся от волчьего воя. Выла мать Лены. Подскочил Кондрат к женщине, но коснуться не успел, как женщина села, заговорила на низком регистре:

– Нравится мне твоя идея, шаман. Давно пора. Только почему медлишь? Старуха у меня ревнивая.

Вспышкой-видением явилось Кондрату страшное лицо Дрянихина… Окровавленное лицо девушки из тату-салона… Воспаленная кровяная татуировка под сорванной повязкой…

– И что она может сделать? – спросил Чуданов у Эрлика, вселившегося в мать Лены.

– Много чего. За две тысячи лет насобачилась. Но ты не отвлекайся, старик. Я же тебе дар вернул. Работай.

– Я не этого хочу. Умереть. Спиться и умереть, как человек.

– Да без проблем. Поторопись только, я тебя прошу. Дева мне по нраву.

– Что будет, если откажусь?

– Камня на камне не оставлю.

И осела резко мать Лены, уронила голову на грудь. Подошел Кондрат, уложил женщину. Очнулась мать Лены, посмотрела на Кондрата:

– Не суйся к ней.

– К кому?

– Ты знаешь, я не перед чем не остановлюсь. Хоть полуживая, хоть мертвая.

– Знаю, – помолчав, кивнул Кондрат.

– Уж давным-давно её выпроводила, спрятала от вас от всех. А вы всё липните, как мухи…

Вертолет искал Мишку, а нашёл брошенную машину с распахнутыми дверцами, мертвые тела охранников Эде, разбросанные вокруг… Сверху хорошо был виден пылящий мотоцикл с коляской – участковый опять раньше других прибывал на место…

Темиров осматривал место бойни. По отстрелянным гильзам восстанавливал картину происшедшего. По следам протекторов понял, что машин было две. Одна уехала, и за рулем был единственный выживший, но уже здесь потерявший немало крови. Опознав каждый труп, Темиров понял, что выжил начальник охраны. Темиров набрал Эде:

– Наверняка, он сейчас у тебя. Знаю, что ранен, но дождись меня.

Темиров уехал. А навстречу ему промчались полицейские машины с Горно-Алтайскими номерами.

Эде лечила начальника охраны. Тот был совсем плох, но Эде не звала врачей, не везла умирающего в больницу, ждала Темирова. Расспрашивала походу совсем расклеившегося Олега: кто он, зачем здесь? Олег бубнил, что его с кем-то спутали, и теперь он… не обязан чувствовать вину за столько смертей, но… почему-то чувствует. Что он может сделать для Эде в счет долга за погибших? Очень просто объяснила расклад Эде:

– Бирке хотел убить археолога, но по ошибке охотился за тобой. Ты выжил, мои почти все погибли – теперь вернись и убей Бирке. Я дам оружие, дам машину.

Олег безусловно не мог на такое согласиться. Эде не настаивала:

– Тогда убирайся.

Олег забрал чемодан и рюкзак, направился в открытую степь.

А Темиров пока не торопился к Эде. И была на то причина. А тут как раз вызов из дежурки – нашли мертвую девушку. И почти с чистой совестью отправился Темиров в посёлок.

Вскорости вышел Олег к кладбищу. Небольшая группка людей хоронила мальчика. Какая-то женщина выла в плечо другой женщины. Видимо, мать. Ничего примечательного – и прошел бы Олег мимо. Но привлекла его пламенная речь молодого человека в светлой рубахе почти до земли. Указывая, почему-то в пустую еще могилу (закрытый гроб стоял рядом), парень говорил, поглаживая по голове стоящего рядом мальчика, что похищена какая-то праматерь алтайского народа. А могила её закрывала вход в царство мертвых. А сама прародительница стояла на страже тех врат и не пускала злых духов в мир живых. Теперь же ворота открыты, и выходит зло наружу. И продолжит выходить, и бесчинствовать, и глумиться.

– Вот как сейчас!

И снова ткнул в могилу пальцем. Олег не знал, что хоронили Тезека. А речь толкал Денис Чуданов. А рядом с ним стоял Мишка Кумюшев. Просто из любопытства подошел и заглянул в могилу. А в могиле наполовину воды, и вода пребывает – видно. А Чуданов продолжал, задавая каждому из присутствующих один вопрос:

– Что