class="p1">Он спрыгнул с коня и, широко расставив ноги, вонзил меч в землю перед собой.

— Все видят, что ты действительно носишь Силу! И я оскорбил тебя своим недоверием. И все видят, что я лишь исполнил свой долг — долг Доредона защищать Земли Валгаллы от безумцев Диких Пределов! Я, принц Доредона, прошу снисхождения у Тебя за мою грубость!

Он стоял с высоко поднятой головой и открыто смотрел ей в глаза. В честном взгляде не было и намека на страх или унижение. Там были лишь гордость и достоинство.

Весь боевой пыл Тани мгновенно угас. Она стояла, промокшая насквозь. Грязное разорванное платье неприятно липло к телу. Отчаянно захотелось тепла и уюта. Ей очень нужен душ и хотя бы чашечка горячего чая. И еще маленький кусочек хлеба! Как же надоели дождь, грязь и холод.

— Конечно, я принимаю твои извинения.

По рядам воинов прокатился вздох облегчения. Бульвайк удовлетворенно кивнул.

— Позволь проводить к Чертогам Валгаллы, что по праву принадлежат Тебе.

Он снял с себя меховой плащ, накинул на ее плечи. Таня завернулась в шкуру, от которой ужасно пахло псиной. Бульвайк предложил коня и, не дожидаясь ответа, поднял как пушинку, боком посадил в седло.

Рыжебородый перестал корчиться в луже, которая к тому времени стала красной. Таню удивило, что никто даже не пытается помочь раненому бойцу. Бульвайк указал на него.

— Хольм был отважным воином. Мы похороним его, как храбреца!

«Госпожа, он жив. Если пожелаешь, можно спасти поверженного воина. Плоть пока еще подлежит восстановлению. Душа не покинула тело».

«Конечно же, Хол Ден! Давай, поможем ему».

Таня увидела, как вокруг тела рыжебородого собрался мрак, окутал его со всех сторон. Он застонал, попытался подняться.

— Помогите ему, — Таня поправила накидку, поудобнее устроилась в седле. — Ты слишком торопишься хоронить своих друзей, Бульвайк.

Принц Доредона едва заметно кивнул. Несколько человек спешились, окружили рыжебородого. Они, смеясь, дружески хлопали сраженного воина по плечу. Потом рывком подняли на ноги, отвели к лошади, помогли подняться в седло.

«Они совсем не похожи на нас!» — печально подумала Таня.

Глава 4. Пещера Готрайны

Николай возвращался в сознание.

«Я жив… Жив! Жив! — невероятное чувство радости переполняло его. — Значит, все-таки сумел добраться до телефона! А пожар?! Что стало с квартирой?»

Он некоторое время лежал неподвижно, пытался заснуть. Но мысль о пожаре оказалась сильнее. Николай четко понимал, что находится в больнице, что сейчас ночь. Вокруг темно. Свет не тревожит закрытых глаз. Было настолько тихо, что слышался тонкий звон в ушах. Из персонала, скорее всего, — одна дежурная медсестра, у которой едва ли можно узнать о квартире. Однако спать совершенно расхотелось. Николай открыл глаза.

Это не было больницей. В середине слабо освещенного огромного зала какой-то пещеры дрожа поднимался столб белого свечения. Он возникал из грубо сложенного каменного колодца, упирался в высокий неровный свод. Вокруг стояла гробовая тишина. Хотя, судя по масштабам белого пламени, пещера должна гудеть от страшной мощи. Но странный белый столб озарял лишь себя. Остальное пространство освещали слабые отблески редких факелов на каменных стенах.

Николай осторожно сел, в любую секунду ожидая острую боль в груди. Но на удивление он чувствовал себя хорошо. Ни отдышки, ни слабости… Болезненные ощущения покинули организм. И это было настолько непривычно, что Николай едва доверял собственному телу. Он осторожно потянулся, подвигал руками, ногами.

«Как же приятно, когда ничего не болит! — возникло блаженное чувство. — Однако что это за место?»

Николай изумленно озирал пространство вокруг. Неровный каменный пол местами был застелен грубыми шкурами животных. В дальней, самой узкой части зала куда-то вверх уходил крутой проход.

Что же произошло? Как он здесь оказался? Нелепые мысли лезли в голову. Из них самым правдоподобным было предположение о подземных троллях, похитивших его ради ужина. Он продолжал гадать, когда кто-то нежно коснулся головы.

Николай вздрогнул. Повернулся. Сзади стояла та самая женщина из снов. В жизни она была выше. Золотистые волосы волнами спадали на белые плечи. В глазах отражались власть, сила и мудрость. Каким-то образом женское обаяние сочеталось с материнской нежностью. Эту гамму чувств Николай ощутил в ее пристальном взгляде.

С кошачьей грацией, неземным достоинством она обошла вокруг. Встала напротив. Легкая, шелковая накидка закрывала высокую, полную грудь, узкую талию и широкие бедра. Она была словно богиня, спустившаяся на минуту с высокого Олимпа. Но при этом выглядела очень естественно.

А вот Николай совершенно не чувствовал себя уверенным перед лицом этой прекрасной женщины. Но она не замечала его неловкости. В тиши каменного зала двое долго смотрели друг на друга. Николай видел переполнявшую ее радость. Возникло смутное чувство, что она не просто женщина, а…

— Сын мой! — она наклонилась, обняла его голову, заплакала.

Золотистые волосы коснулись лица Николая. Он помнил это прикосновение. Он помнил ее руки, ее запах! Он услышал нежный чистый голос. Смутная догадка стала стремительно воплощаться в реальность.

— Сын? — тихо повторил Николай.

Как и любой детдомовский мальчик, он когда-то мечтал встретить мать. Но сейчас Николаю было двадцать пять, и он давно перестал верить в детские мечты.

— Кто ты? — спросил он, глядя в глаза женщины.

По ее щекам текли слезы радости. Где-то вдалеке затрещал и, густо чадя, угас один из факелов на стене пещеры. Она опустилась на колени, обняла его голову, прошептала:

— Я вернула тебя! Как долго… Как долго…

Он не понимал, что происходит. Она перебирала волосы, шептала о том, как сильно его любит. О том, как долго ждала, как хорошо быть вместе, и что они больше никогда не расстанутся.

В огромном пустом зале пещеры звучал иной ранее незнакомый Николаю язык. Однако слова были понятны и приятны. Казалось, звуки проходили сквозь тело. Это был особый язык, от которого вибрировала кровь. Шепот эхом разносился по пещере. Отражался от стен и возвращался обратно.

Она не скоро выпустила его из объятий. Легким движением поправила упавшие волосы, потом грациозно села рядом с сыном. В голове Николая роилась тысяча вопросов.

— Я… — начал он и тут же умолк под ее взглядом.

— Тсс… — мать поднесла палец к его губам. — Потом, дорогой мой мальчик. Все будет потом… — Она счастливо улыбнулась. — А сейчас ты так истощен. Поешь, тебе надо быть сильным.

Словно по приглашению в пещеру друг за другом вошли две молоденькие девушки. Одна несла на большом грубом металлическом подносе мясо, другая высокий жестяной кувшин.

Девушки были обнажены по пояс. На бедрах висели завязанные сбоку узлом небольшие кусочки серой материи с незатейливой вышивкой. Их