— Не ерепенься Арантеаль, — на последок фыркнул Константин, прежде чем уйти. — Ты же меня затащил на этот балаган! Он чем хуже!?

— Достопочтеннейший мессир Арантеаль, — слово взял Мерраджиль, сложив руки за спиной. — Прошу вас проявить благоразумие. Он в прошлом помог Святому ордену, когда доставлял одно из решений… вынесенных в нашу пользу. Думаю, мы можем один раз пожертвовать нормами протокола безопасности и нашими традициями, чтобы наградить одного человека.

— А что так, Лексиль? — усмехнулся глава Святого ордена. — Что это сам архимагистр просит за какого-то младшего судью Трибунала?

— Мессир Арантеаль, покорнейше вас прошу обратить внимание на мою просьбу, — с выдавленным смирением заговорил Даль’Кир, — что вам стоит выписать ещё одну бумагу?

— Парень, — рядом с Штеппфаном встала Натара, она посмотрела в нефритовые глаза Даль’Кира. — Скажи, там же кто-то будет? Тот, с кем бы ты очень хотел увидеться?

— Да. Откуда?

— Я вижу это по твоим глазам. Не каждый день к грандмастеру приходят клянчить с особым упорством какое-то приглашение. В конце концов, что ещё младшему судье делать на религиозном празднике, который не замечен в благочестии, — вплела упрёк Натара в свои слова. — Вообще, тебе за то, что ты столь дерзко игнорируешь правила пятого Дюннийского собора и Золотые постановления Первосвященника, тебе нужно выдать неделю жёсткого покаяния!

— Да ладно вам, мадам Тручесса, — поднял ладони Штеппфан. — Я правоверный Эндералец! Я каждую неделю бываю на храмовой службе. И воздаю молитвы Семерым, и отдаю двенадцатую часть достатка в жертву.

— Ладно, есть в тебе какое-то благочестие, — Натара встала возле трона Теалора, облокотившись на него. — Это девушка?

— Вы столь проницательны, мадам, — взглянул на ухмылку женщины судья.

Арантеаль чуть наклонил голову. Штеппфан услышал язву презрения и пренебрежения в его речи:

— То есть, ты, какой-то младший судья, пользуясь своим худородным происхождением, и тем, что ввёл в заблуждение архимагистра, решил озвучить ничтожную просьбу самому грандмастеру Святого ордена? — стал сгущать краски Арантеаль. — Ты знаешь какая это дерзость?

— Вы совершенно правы, мессир грандмастер.

— И ты смеешь приходить сюда с этим? — исказил лицо и голос в неприязни Арантеаль. — Особенно, когда осознаёшь это? Ты понимаешь, что прийти с какой-то мелкой просьбой, игнорируя наш статус божественных посредников, наплевав на законы, постановления и нормы, опирающиеся на писания, это немного… похоже на дерзновение?

— Это, несомненно, плохо, — кивнул Штеппфан.

— И ты сюда пришёл ради… дамы?

— Да.

На миг Штеппфан себя почувствовал, как под насекомое лупой. Возле него правитель континента, его наместница и архимагистр — самые могущественные фигуры страны. Двое из них смотрят на него с призраком усмешки, презрения.

— Ох, то есть ты, чтобы потешить собственные чувства, решил обратиться к посредникам божественного Мальфаса?

— Да, — с голосом обречённого твердит Штеппфан. — Но если, и бог внемлет молитвам своих рабов, то не тем более ли и его посредники должны обратить внимание на их беды? — приметив неодобрительные взгляды Даль’Кир стушевался. — Простите.

— Да тебе сами боги, видимо не страшны, — строго обозначил Арантеаль.

— Мессир Теалор, — поставленный голос Лексиля развеял уничижительную строгость. — Сдаётся мне, мы не должны быть столь категоричны к просьбам своих некоторых слуг, пускай их благородство не столь высоко как у шести знатных домов. Он ведь тоже имеет право быть там, он тоже благородных кровей. В конце концов, он имеет право получить хоть какую-то награду за то, что спас нас от полнейшего разгрома у Порохового утёса и вытащил результаты исследований.

— Ах, вы про этот позор? Сучьи дети, — разгневалась Натара. — Мы не думали, что нас так легко обведут вокруг пальца.

— Так это ты тот лейтенант, который отказался от награды? — поднял бровь Теалор. — Мне про этот случай рассказывали. Во истину ваши свершения благородны.

— Арантеаль, дай ты это приглашение мальчику, — смилостивилась на этот раз Натара. — Судя по всему он сохнет по ней и если ты не дашь ему бумажку, парень не выдержит. Да и его дерзость безобидна и мила. Её можно вознаградить.

— Ладно. Хорошо, — был «сломлен» совокупным давлением грандмастер, он встал и склонился над пергаментом, росчерком пера явил на свет пару строк — приказ самого владыки эндеральского о доступе на мероприятие. — Но только в этот раз и в честь такого знаменательного праздника.

— Спасибо, — цепко схватился за пергамент Штеппфан, словно за брошенный канат.

— Только в канцелярии не забудь печать поставить. Не хватало, чтобы бюрократические заморочки стали причиной… чьего-нибудь инфаркта.

Штеппфан поклонился и спешно направился к выходу. Он быстро оказался снаружи, подставив лицо прохладе и колко-душистому дымному смогу, парившему над королевской горой. В ладони сжималась сокровенная бумага, дарившее удивительно глубокое ощущение тепла.

И секунды не прошло как позади него встал высокий, интеллигентно одетый мужчина, от которого веял лёгкий аромат насыщенных духов. Он снял монокль и небольшим платочком стал его тереть до скрипа, тихо и выдумано говоря:

— Это единственный храм под открытым небом на всю страну. Вот как четыре тысячи лет он стоит и хранит мир в этих землях. Ни что не поколебало его — ни первый мятеж Килры, ни восстание Киланы, не нынешний хаос в этих землях. Я надеюсь ещё застать те времена, когда Эндерал вновь расцветёт, как во времена Аврелиана.

— Всё ещё будет, — бодро произнёс Штеппфан. — Всё ещё будет.

— Что ты станешь делать теперь? — спокойно спросил Лексиль.

— Приглашу её. Что ж ещё? — улыбнулся Штеппфан, трепетно предвкушая миг, когда он сможет взять её за руку, закружить в танце под проникновенную музыку бала.

— Пойми, нужно не просто сводить её на танец, — рассудительно заговорил Мерраджиль, приложив монокль к глазу. — Добрая часть хранителей и послушников то и дело, но шепчут о том, что какой-то судья уж слишком часто общается с Закареш. А помимо этого у неё есть… «друг». Не подумай, я желаю тебе добора и понимаю искренность и глубину твоих чувств. Тебе нужно сказать ей о том, что ты чувствуешь к ней. И сегодняшний бал-маскарад отличный шанс — это сделать, — слова архимагистра с пением молитв принесли новую цель для Даль’Кира, желанную и тяжко исполнимую. — Скажи, какие чувства овладели твоим сердцем и пусть она тебе ответит то, что думает о этом. Не думаю, что эта девочка тебя обидит, — ладонь Мерраджиля хлопнула по плечу судьи. — Действуй.

IV

Бал звенящий, сердце поющее

Двадцать три часа, тридцать минут.

Арк гудел, ожидая прекрасного мероприятия, которое должно начаться с минуты на минуту. Престольная служба в Храме солнца завершилась, Первосвященник и жрецы, вместе со знатью и могущественным купечеством, провели три часа в молитве пред Мальфасом, испрашивая благословений во всех делах. Сложная