— Итак, — рыженькая не выдержала молчания, — вы, господин Дрэго, наследный принц. Какого государства?

Объяснения подождут. Потянул её за руку, заставив подняться на ноги, и стиснул в откровенных объятиях. Щёчки красавицы вспыхнули румянцем. Сполна насладиться плавными изгибами её точёной фигурки мешало длинное шерстяное платье. Смял в руках ткань, потянул наверх, покрывая шею девочки жадными поцелуями. Обрывки глубокого дыхания и потеплевший аромат её мраморно-бледной кожи сводили меня с ума.

— Прекрати «выкать», — шептал сквозь поцелуи.

— Наследному принцу? — отстранилась.

Кокетливая улыбка вдруг пропала с губ рыженькой. Понял — что-то не так, и сильно. Эсперанта смотрела на меня с неприкрытым ужасом, не в состоянии выдать и полслова.

— Что случилось? — горло стиснуло волнение, я дал «петуха».

— Ваши… твои. Глаза изменили цвет.

Идиота кусок! Я забыл выпить содержимое склянки, что купил в лавке госпожи Эфы. Без этого достижения фармацевтов Межмирья моя внешность обречена стать по-настоящему моей. Ярко алый цвет радужки, должно быть, выглядел очень натурально, но не для человека.

— Освещение, — стараясь не выдать панику, чмокнул девочку в лоб.

— Освещение? — задрала носик к потолку, разглядывая красный абажур кухонной люстры.

— Переоденешься к ужину?

Не дожидаясь её ответа, чуть не бегом бросился в гостиную. Схватил чемодан Эсперанты и, зашвырнув его в ванную комнату, галантным жестом пригласил застывшую на пороге кухни красавицу немедленно приступить к делу.

Как только рыженькая открыла воду в кране ванной, я аккуратно повернул ручку двери — теперь изнутри не открыть. Выдохнул и отправился в прихожую. Три минуты покоя после приёма препарата — и всё станет как прежде. Глаза приобретут уже привычный чёрный цвет, а полной трансформации не случится.

Магия в Альвахалле не работала, а вот лекарства госпожи аптекарши, созданные с помощью науки — очень даже. Именно это подарило моему отцу шанс изгнать сына в Межмирье инкогнито. Я никого не пугал внешностью — всё благородно, без политических скандалов. Будь Дрэго бездумным отпрыском рода Аш, выперся бы на улицу в естественном облике, и прощайте старания монарха — чудовище в городе! На Ратаре только и разговоров, мол, скоро мы выйдем в «люди», не пряча настоящую внешность, но на деле до этого славного момента не меньше нескольких столетий. Слишком сильно влияние домыслов на умы масс.

Шум воды в ванной стих, а я так и стоял посреди заваленной открытыми коробками прихожей — ждал неизвестно чего. События сегодняшнего вечера выбили меня из колеи. Определённо!

Я сунул руку в карман пальто, и процессы в моём организме резко дали по тормозам. Баночки с лекарством там не оказалось. Ни в одном из карманов пальто не было моего спасения. Твою королеву! Принялся разгребать пустые коробки, надеясь, что выронил склянку дома — не нашёл. Выскочил в подъезд — тоже нет. Кинулся на улицу, обыскал крыльцо и тротуар, пробежался босиком по двору — пусто.

В квартиру вернулся с занемевшими ступнями и ледяным ужасом в груди. Не так я представлял себе признание. Да я и не собирался раскрывать карты. Дух рождества осыпался с реальности, что старая штукатурка со стен. Искать мою пропажу в Альвахалле — гиблое дело. Я мог обронить баночку где угодно — вечер был богат на локации. Ломиться в гости к госпоже Эфе тоже не вариант. Каждый раз она готовила лекарство от моей чудовищно «привлекательной» внешности строго в дозе, что умещалась в склянке, и занимало это не менее суток. Круг замкнулся криком моей рыженькой:

— Кажется, дверь заклинило! — металлическая ручка дернулась. — Помогите открыть!

— Иду! — и я пошёл, но к зеркалу.

Процесс смены облика выглядел куда хуже будущего результата. Видимо, госпоже Эсперанте придётся задержаться в ванной комнате. Как ни крути — сегодня она встретиться со мной настоящим, но хоть избавлю девочку от нелицеприятного зрелища обращения. Я бродил по квартире, бессовестно врал рыженькой, что ищу инструмент для боя с поломанным дверным замком, и иногда поглядывал на своё отражение в зеркале.

Голова чесалась так, что хотелось сдохнуть. Сначала избавлялся от зуда классическим методом, а потом, не выдержав, принялся тереться виском о дверной косяк. Неэффективный способ — шума много, толка мало. Когда у детей пробиваются рожки — это одно, а когда у взрослого мужика из черепушки лезут витые, почти бараньи рога — другое. Мама, роди меня обратно!

Штаны треснули по шву — моё настоящее тело больше фальшивого человеческого. Пришлось спасать тряпки: я к ним страсть как привык. Мастерству и пластике господина Дрэго позавидовали бы лучшие трюкачи Межмирья. Чего я только не исполнил за эти проклятые десять минут, пытаясь раздеться, и всё это под невыносимый вой боли. Я чувствовал её каждой косточкой, а мышцы и сухожилия будто в косы заплетались. Два года назад обращение в человека прошло спокойно — выпил голубую жидкость из склянки и лёг спать, а утром поднялся с кровати с невообразимой лёгкостью в новом теле, но сейчас внутри меня словно преисподняя взорвалась.

Брюки я отстоял, а с рубашкой пришлось попрощаться. Скомкав одежду, запихнул её в шкаф ивзял с полки халат — чудо текстильной мысли из растягивающейся ткани не имело конкретного размера и вполне подходило для старого-нового меня.

— Дрэго! — крик Эсперанты заставил вспомнить, что она до сих пор заперта.

— Иду!

Поплёлся к ванной, по пути глянул на себя в зеркало. Бронзовая кожа, шикарные рога, красные глазища и с последней встречи с самим собой заметно возмужавшая фигура. Заматерел. Я и раньше считался на родине привлекательным парнем, а теперь сошёл бы за красавца-мужчину в самом соку, но уверенности это не прибавило — Эсперанта вряд ли оценит.

Замер напротив двери ванной, прислушиваясь к ощущениям. Вроде отпустило, но только тело, разум продолжал вопить — «не открывай!» Ещё и хвост мешал. Задрал халат, выпустив продолжение позвоночника на волю, стало совсем грустно. Неловкое движение — и я сверкал голой задницей.

— Нашли инструмент? — в голосе моей красавицы отчётливо слышалось раздражение.

— Нет, не нашёл.

— Вы что, специально меня тут держите?!

— В каком-то смысле да, специально, — пролепетал, пытаясь найти нужные слова.

— Что у вас с голосом? Да открывайте уже!

— Открою, обещай не кричать.

— Почему я должна кричать?

— Обещай.

— Открывай! — девочка от всей души врезала по двери.

И я открыл. Не удивлюсь, если вопль Эсперанты слышали даже в конце квартала. У меня её пронзительный ор вызвал лёгкую контузию. Побледнев, девочка хлопнула дверью ванной и притихла. Сглотнув застрявший в горле комок неловкости, осторожно постучал:

— Поговорим?