— Можем потратить несколько часов на платоническую прелюдию, — стянув зубами кожаную перчатку со своей руки, я обвёл пальцем аккуратный ротик красавицы.

— Вы странный, — сжала губы, смяв эхо моего прикосновения.

Да — я странный. У людей считается нормой долго и потно дуритьголову объекту страсти. Но я не человек, и у нас с Эсперантой будет только одна ночь, полная честного разврата.

За два года службы при королевском дворе я обзавёлся не только доброй сотней врагов, но и несколькими полезными знакомствами. Прежде не пользовался связями — незачем. Сегодня — другое дело. Найти в Альвахалле глубоким рождественским вечером хорошее вино, набор продуктов, ёлку и украшения к ней — задача почти невыполнимая.

— Господин Бо-Хбо? — стоя в будке связи, прижимал к уху холодную телефонную трубку и наблюдал, как рыженькая разглядывала что-то в тёмной витрине закрытой сувенирной лавки.

— Господин Дрэго, неожиданно.

Патик Бо-Хбо лукавил, неожиданности для него просто не существовали. Я трясу приближённых ко двору великой и многорукой— проверяю, вынюхиваю, делаю выводы, а Патик глаза и уши Фретрики в городе. Этот пухлый мужик таскается по злачным заведениям Альвахалла, собирая самые свежие и сочные сплетни. Если коротко — ест, пьёт и занимается непотребствами за счёт королевской казны на вполне законных основаниях.

Обрисовав коллеге ситуацию, я услышал в ответ короткое — «сделаем». Через час ко мне в квартиру на улице Белых слив доставят набор для празднования Рождества. Платоническая прелюдия так платоническая прелюдия.

— Господин Дрэго, мне нужно домой. То есть я хотела сказать — в квартиру. Заберу чемоданы и поеду ночевать на вокзал, — заявила красавица, как только я вышел на улицу.

Поднял глаза к небу итолкнул тростью дверь телефонной будки. Человеческие женщины иногда просто невыносимы. Их тонкая душевная организация только на первый взгляд кажется хрупкой, если приглядеться — это самый настоящий таран, способный сломать любые аргументы.

— Тогда нам нужнотакси, — я указал взглядом на чёрный, отполированный до блеска автомобиль у обочины.

— Пожалуй, — согласие вышло не слишком уверенным.

Распахнул дверцу машины и жестом пригласил Эсперанту сесть. Снова неуверенные движения красавицы — чувствовала, что свернула не туда, но признавать не торопилась. Удобно устроившись на заднем сиденье, сообщил водителю адрес. На этот раз молчание не приносило никакого удовольствия, только раздражало слух. Между мной и рыженькой расстояние всего ничего — ладонь еле втиснется, а по ощущениям — на разных континентах.

— Господин Дрэго, хотите, я заплачу вам? — Эсперанта выдала гениальнейшую из идей, что вертелись вголове.

— Сколько? — едва сдерживая улыбку, повернулся к ней.

— Не знаю, — пожала плечиком. — Сколько нужно?

— Во сколько вы себя оцениваете?

— Я не себя оцениваю, — фыркнула, отсев подальше от меня, — а вашу помощь.

— Неужели? Помнится, мою помощь вы оценили в «спасибо», а едва речь зашла о симпатии, предложили деньги.

— Вздор! — Эсперанта поджала губки.

— Сегодня любая из дорог приведёт вас ко мне в постель, и поверьте, вам будет хорошо.

— Это уже слишком! — её голос сорвался. — Остановите!

Водитель затормозил. Резкий хлопок двери и мелькнувшая в свете жёлтых фонарей стройная фигурка разъярённой красавицы поставили многоточие в нашем вечере.

Эсперанта с гордым видом зашагала по тротуару в сторону улицы Белых слив. Догонять не стал — ритуальные побегушки в планы не входили. Дома уйма дел: когда красавица появится в моей берлоге, там всё должно кричать — с Рождеством!

Расплатившись с таксистом, вышел из машины. Я полюбил район, в котором снимал жильё. Здесь уютно и немноголюдно. Самое место для меня. Распахнул резную дверь подъезда и, шагнув через порог, понял, что по приходу госпожу Эсперанту ожидают сюрпризы. Первый — хозяйка выставила её чемодан на лестницу и сменила замок — следы издевательства над дверным полотном бросались в глаза. Второй сюрприз из плоти и крови — мужчина в неопрятном мешковатом пальто. Незнакомец дремал, сидя на верхних ступенях, привалившись к периллам. Ни разу не видел, чтобы к соседке заглядывали гости, а тут сразу целый мужик нарисовался.

— Хорошего вечера, любезный, — поднявшись по лестнице, ткнул тростью ему в плечо.

Гость встрепенулся и, схватившись за перила, подскочил на ноги. Ноги… отличные сапоги у парня — не из дешёвых и совсем новенькие. В остальном одет не по местным канонам — явно приезжий, да и мозолистые руки со сбитыми костяшками лишнее подтверждение — провинция. Внешнего сходства с Эсперантой не наблюдалось, значит не родственник. Последние сомнения в том, что этот конь в старом пальто — парень моей рыженькой, испарились.

— И вам, — чмокая пересохшим ртом, промямлил гость.

— Кого-то ждёте?

— Эсперанту Доу. Живёт в этой квартире, — указал на дверь.

— Она съезжает.

— Вот это новость… — мужчина растеряно моргнул.

Действительно — новость! Парень не в курсе, что происходит в жизни его будущей жены, и чемодан под дверью не намёк. Как есть — заботливый интеллектуал.

— Эрик! — голос Эсперанты ударил мне в спину вместе с потоком холодного воздуха.

У меня окончательно поехала крыша, не иначе — парочка принялась обниматься, а я стоял и смотрел. Глядя, как этот расхлябанный говнюк по-хозяйски небрежно лапал ту, что давно должна терять одежду в моей спальне, я поймал в груди незнакомое чувство. Комок чего-то мерзкого перевернулся почти ощутимо, картинка реальности пропала, сменившись иллюзорным бредом. Отчётливо увидел, как гад, закатив глаза, самозабвенно пыхтит на моей девочке. Я даже стоны её слышал — глубокие, исполненные благодарности за ленивые возвратно-поступательные движения недосамца. Твою королеву…

— Что вы делаете! — крик Эсперанты врезал мне бесконтактную пощёчину.

В виски набатом ударила кровь, в ушах загудело. Я держал парня за грудки, надёжно впечатав в кирпичную кладку стены. А пальтишко его поистрепалось, пока я был в бессознательном отпуске — упал, наверное, сволочь. Я плохо соображал, чувствовал ещё меньше. Организм сосредоточился на ярости, которой во мне было не меньше, чем цацек на главной ёлке Альвахалла. Сквозь густую пелену ядовитого дыма эмоций пробивались попытки оттащить меня от оппонента.

— Она не твоя, — собственный хрип звучал, словно чужой.

На лице гадёныша застыла гримаса ужаса. Вцепился в мои запястья, но даже не дёргался. Человеческая интуиция забавная вещь. На уровне «сам не знаю почему» этот выродок понимал, что один его неосмотрительный выпад — и я с удовольствием сверну ему шею.