Во-первых, великолепно запомнил незнакомую девушку.

– На Орнестину похожа, – заявил онуверенно. – Только не блондинка, а черноволосая.

Я растерялась.

– На кого?

– Орнестина, девушка августа месяца из журнала «Петр»,ресницы такие огромные и ноги красивые.

Я посмотрела на двенадцатилетнего читателя журнала «Петр» ивздохнула.

– Даже родинка у ней такая же, – добавил Витька.

– Родинка?

– Ну да, у Орнестины над губой родинка, вы купитежурнал и увидите.

Ценная мысль.

– А что сказала Надя, не помнишь?

– Мне-то ничего, – буркнул мальчишка, наступая нахрустнувшую консервную банку, – а женщине той, в зеленом плаще, говорила:«Нам не разрешают со двора выходить, няня ругаться станет…»

Он замолчал и сосредоточенно начал чесать макушку.

– Дальше, – попросила я.

– А что дальше, да ничего. Та тетка красивая ответила:«Со мной можно, давай мороженое купим, мамино любимое есть, плодово-ягодное».

– Ну? – в нетерпении подтолкнула его я.

– А что ну? – так же лениво отозвалсяВитька. – Они все пошли к ларьку, вон туда, – он указал рукой всторону ворот, – а я домой побег.

Отпустив мальчика, я вышла со двора на улицу и огляделась.Примерно метрах в ста от Лидочкиного дома выстроились несколько ларьков ипалаток. Тут торгуют всякой всячиной – сигаретами, хлебом, овощами, пончиками,есть и ларек с надписью «Айс-Фили».

Плодово-ягодное мороженое! Когда-то оно стоило семь копеек иказалось невероятно вкусным. Лидуся трепетно любила розоватую массу,разложенную в простые картонные стаканчики. Не жаловала ничего другого, ни«Баскин-Роббинс», ни сливочное, только простое фруктовое. Оно стало редкостью,и Лидушка, стоило ей увидеть любимое лакомство, закупала порций сразу штуктридцать. Если черноволосая девушка говорила про плодово-ягодное мороженое,значит, она бывала в доме Артамоновых.

Я дошла до киоска и выяснила, что фруктовое лакомство непоступало в продажу с июля. У газетчика купила августовский «Петр» и уставиласьна Орнестину. Да, редкая красавица. Пухлые губы и пикантная родинка в левомуглу рта. Огромные порочные глаза, волосы цвета топленого молока, зато брови иресницы просто смоляные. Под фотографией в рамочке написаны параметры:92–57–92. Наверное, потрясающая фигура. Во всяком случае, на тех кадрах, гдемодель снята почти обнаженной, вид впечатляющий. Великолепной формы грудь,стройные ноги…

– Хороша, канашка, – причмокнул губами лысоватыйгазетчик.

– Да уж, – согласилась я.

– Только для жизни такая ни к чему, – началфилософствовать мужик, – щей не сварит, рубах не постирает…

– Подобная красота редкость, – вздохнула я.

– Видел на днях точь-в-точь похожую, – сообщилмужик, – еще подумал: ну как две капли Орнестина, только волосы черные.Еще девчонке ее плохо стало.

– Какой девчонке?

Газетчик, маявшийся от скуки, словоохотливо началрассказывать.

Он всегда стоит на одном месте. Девушку приметил сразу –впрочем, не обратить внимания на такую красотку невозможно. С ней были дведевочки. Женщина подошла к киоску «Айс-Фили», потом повернулась к старшейдевочке, достала из сумки платок и стала вытирать той нос. Через секунду этадевочка упала, а вторая стала плакать. Тут же подскочили два парня, подхватилидетей и посадили в машину. Девушка влезла следом – и все.

Мороженщица, толстая, ярко накрашенная бабка, тоже хорошозапомнила странный случай.

– Подошла такая красивенькая и говорит: «Намплодово-ягодного, побольше». Говорю, нет его, возьмите «Клубничку», а она кдочери повернулась и руками всплеснула: «Где ты, детка, так личико вымазала?!»И давай платком тереть. Вдруг девчонка – хоп, и упала, а младшенькая заревела.

Женщина объяснила мороженщице, что у старшей дочериэпилепсия, а сестричка страшно пугается каждый раз.

– Еще подумала, – сочувствовала баба, – такаякрасивая, обеспеченная, а на тебе – горе-то какое! И выглядела девчонказдоровой, что за болезнь такая, просто кулем свалилась. Хорошо, рядом отец намашине был…

– Что за автомобиль у них, не помните?

– Импортный, – уверенно ответила продавщица, –черный, блестящий, с капотом и багажником.

Ага, и на четырех колесах, надо полагать. Чудные приметы,моментально найдешь такую машину.

Я обошла всех торговцев на небольшой площадке. Но никтобольше не запомнил красавицу с больной девочкой. К тому же большинствоторговцев – украинцы, работают вахтовым методом – неделю здесь, неделю в другомрайоне.

Почувствовав внезапный голод, купила шаурму и присела налавочку. Тут же подбежала бездомная рыжая собачка и стала преданно заглядыватьв лицо. Я отдала ей сомнительного вида питу с мясом… Похоже, все концыоборваны. И все же, не поискать ли эту Орнестину? Вдруг это она увезла Надю иПолю? И газетчик, и Витя Гольянов заметили, что женщины просто на одно лицо.Тот ли это след, нет, но лучше такой, чем никакого.

Дома зрел скандал. Заплаканная Зайка сунула мне под носкастрюльку с непонятным черно-белым содержимым.

– Попробуй!

Я осторожно подцепила ложкой неаппетитную массу и пожевала.На вкус напоминает размокшую туалетную бумагу.

– Что это?

– Рыбное фрикасе.

– А почему кусочки такие черные?

Зайка с грохотом поставила кастрюльку на плиту. Фрикасевзметнулось вверх и частично шлепнулось на пол.

– Ну вот! И ты туда же! Подгорело чуть-чуть, можно и незаметить.

Я оглядела кухню. Повсюду грязная посуда, какие-то кулечки спродуктами и кулинарные книги. Все понятно. Ольга решила приготовить ужин. Ноесли я первую половину жизни провела в бедности и все-таки могла сваритьбульон, сварганить яичницу и манную кашу, то Зайка пришла в наш домвосемнадцатилетней, прямо от папы с мамой.