Андрей не одобрял жену, один раз, когда Ирины не было дома,он буквально спустил с лестницы заявившуюся в гости Гофмайстер.

– Слушай внимательно, – приказал Андрей, тряся заплечи испуганную Арину, – забудь сюда дорогу, Ира добрая дура, а я умный,но злой. Еще припрешься, сдам в милицию, скажу, ты у нас деньги сперла.

Крепкий пинок в спину довершил разговор, Арина упала изаплакала, но Андрей не стал жалеть наркоманку, просто запер дверь.

Арина запомнила полученный урок, к Ирине она более неприходила. Врач сначала занервничала и понеслась к подруге, но дверь ей никтоне открыл. Не было ее и в другой раз. Ирина была готова нести заявление вмилицию о пропаже человека, но тут Андрея на год отправили в зарубежнуюкомандировку, и жена поехала с ним. Находясь на другом континенте, она незабывала звонить и писать Арине, но ей ни разу не удалось связаться с ней, а тане отвечала на корреспонденцию.

Вернувшись в Россию, Ирина первым делом кинулась кГофмайстер, но в квартире Арины был другой хозяин. На вопрос Ирины:

– А где же госпожа Гофмайстер? – молодой пареньпожал плечами: – Понятия не имею, приобрел жилплощадь в агентстве.

В трешке жила теперь молодая семья с ребенком, они тожеразвели руками, увидав Ирину. Муж равнодушно сообщил:

– Бумаги контора оформляла, мы с вашей знакомой всегоодин раз встретились, когда подписи под документом ставили. Квартира наша назаконных основаниях.

Ирина пошуршала телефонной книжкой, обнаружила в нейкое-каких бывших пациентов, сотрудников МВД, обратилась к ним за помощью иузнала – женщина с именем Арина, отчеством Борисовна и фамилией Гофмайстер встолице не прописана. Куда она подевалась, осталось непонятным, в спискеумерших дочь ювелира тоже не числилась.

– И вы больше не встречались? – почти с отчаяниемспросил я.

– Нет, – ответила Ирина, – думаю, Аринавсе-таки погибла, деньги, вырученные за квартиру, она пустила на героин идокололась до смерти. А может, кто из наркоманов убил ее, тело спрятал, и концыв воду. Родственников у несчастной не имелось, кто же станет никому не нужнуюженщину искать!

В мрачном расположении духа я вернулся домой и отчиталсяперед Норой. Но мою хозяйку трудно лишить оптимистического настроя, даже всамой неприятной ситуации она видит хорошую сторону.

– Что ж! – бодро воскликнула Элеонора, вновьвключая диктофон. – Лопнула с треском одна версия, зато появилась другая,даже более привлекательная, чем погибшая.

– Какая? – поинтересовался я.

– Вся такая-растакая, – пропела Нора, – вотчто, Ваня, не в службу, а в дружбу, свари мне манную кашу, пока ты на кухневозиться станешь, я внимательно запись изучу.

– Я? Манку?

– Ну да, – кивнула Нора, – я не сумею уснутьбез дежурного блюда, привыкла, перед тем как отдаться Морфею, обязательно кашипоесть, меня она успокаивает. Ленка-то в больнице, или ты запамятовал?

– Забыл, – честно признался я.

– Временную домработницу я пока не наняла, –объяснила Нора, – не до того было, поэтому кашу варить тебе, или несумеешь справиться?

Я кивнул и отправился на кухню. Никогда до сих пор мне неприходило в голову делать из манной крупы ужин, но если с этой задачей способнасправиться наша крайне бестолковая прислуга, то я легко выполню приказ Норы.Главное – узнать последовательность действий.

Порывшись на полках, я обнаружил картонную упаковку, а наней изображение толстомордого ребенка в красном платочке, внизу шла надпись,сделанная крупными буквами: «Ешь манку – танцуй бодрянку». Что такое«бодрянка», для меня осталось загадкой, но первая часть поставленной передИваном Павловичем задачи оказалась легко выполнимой – на оборотной сторонекоробки имелась инструкция: «Вскипятите в чистой кастрюле два стакана молока,потом всыпьте сто граммов манной крупы. Следите, чтобы не образовались комки,сахар, соль и масло добавьте по вкусу».

Покачивая головой, я принялся за дело. Однако странные людипишут эти указания! «Вскипятите в чистой кастрюле». Интересно, кому-нибудьприходило в голову использовать для варки каши грязную тару, из которой недавновылили рыбный суп? Право, не надо считать потребителя идиотом!

Поставив ковшик на огонь, я решил покурить, открыл форточку,встал около окна и бездумно уставился во двор. Зима в этом году обвалилась ранои внезапно, более того, она невероятно студеная, я с трудом могу вспомнить,когда термометр в ноябре показывал…

– Ш-ш-ш, – раздалось за спиной. Я обернулся.

Из ковшика обильно лезла пена, половина плиты была залитамолочной рекой. Чертыхаясь, я схватился за длинную ручку и чуть не заорал отболи, она оказалась горячей, пока до меня дошло, что следует взять простеганнуюрукавицу, остатки жидкости «убежали» на горелку. Я стащил ковшик и тут жепонял: надо было просто выключить газ, а не цапать раскаленную посудину.

По кухне пополз противный запах горелого, я распахнул окно,закрыл дверь, потом схватил кухонное полотенце, швырнул его в молочную лужу,попытался затем поднять намокший кусок материала и мигом уронил его назад,вновь обжегши пальцы. Через секунду я понял свою оплошность – молоко-то былогорячим.

Плиту удалось кое-как вытереть минут через десять. Разместивотжатое полотенце на батарее, я снова начал варить кашу, правда, изгаженныйковшик мыть не стал, сунул его в мойку, для каши взял другую кастрюльку,похожую на красный бочоночек.

Наученный горьким опытом, теперь я не спускал глаз с молока,на этот раз оно отчего-то никак не желало закипать, мне показалось, что прошлобезумное количество времени, пока ровная поверхность жидкости покрылась мелкимипузырьками. Быстро повернув ручку и с облегчением отметив, что газ выключился,я приступил к следующему этапу: отмериванию крупы.

Сто граммов манки – это сколько? Стакан? Два? Может, три?Вместо того чтобы написать на коробке нормальную инструкцию, ну вроде:«насыпьте пять столовых ложки крупы», производители проявили редкостнуютупость, не забыли упомянуть о чистой кастрюле и дали вес основного ингредиентав граммах. Почему на кухне нет весов? Как Ленка отмеряет необходимое количествосоставляющих, допустим, для пирога?

Оглядевшись по сторонам, я заметил нечто, похожее наконусообразную вазочку с делениями, над черточками стояли цифры – 20, 40, 60,80, 100.