областные соревнования проходят. Знаешь, как гоняю? Чума!

— Название у твоей машины есть? — спросил я.

— Названия нет.

— Тогда предлагаю так и назвать: «Чума». Без претензий, коротко и ясно. И для комментаторов удобно. Лидирует Марина Иванова на «Чуме»!

— Сам ты Иванов без штанов, — надулась Марина.

— А как твоя фамилия?

Она назвала. Я переспросил. Она повторила. Тут меня просто скрутило от хохота. Со мной произошло что-то, напоминавшее истерику. Даже официанты и охранник с тревогой посматривали в нашу сторону, готовые вмешаться.

— Ты что? — спросила Марина тоном заправского врача.

— Прости, пожалуйста, — ответил я через минуту, выровняв дыхание. — К тебе это не относится.

— Будь добр, объясни.

— Всё равно не поверишь.

— Говори! — она повысила голос.

— Это анекдот, конечно, но у тебя имя и фамилия в точности как у моей бывшей жены. Само собой, до брака со мной, — признался я.

Мы помолчали, потом расхохотались оба. У меня даже в голове перестало звенеть.

— Наверное, спросишь, почему мы развелись?

Марина покачала головой.

— Надо?

— Обычно все спрашивают.

— Не хочу.

— А ты еще замуж вышла бы?

— Может быть. Я и от малыша не отказалась бы, — сказала она. — Катя очень быстро выросла.

Я снова налег на кофе.

— Приезжай в гости на выходные, — предложила Марина. — Одуреешь, в своей Москве сидя.

— В своей? — ухмыльнулся я.

— Хватит подкалывать. Приезжай.

— Удобно будет?

— Не переживай. Катю бабушка с дедушкой заберут.

— Вовсе я не переживаю.

Под пиджаком, в чехле, приглушенно булькнул мой телефон. Я извинился и открыл новое сообщение. Но было оно не от Вячеслава Вячеславовича, а от Ники и состояло всего из одной фразы: «Давай жить вместе?»

Гамма моих эмоций, вовремя подавленных, к счастью, не выплеснулась наружу. Марина деликатно спросила:

— Неприятности?

— Бывало хуже, — ответил я, пряча мобильник.

— Так что, ждать тебя?

— Завтра скажу. У меня важный вопрос решается.

В подземном переходе у «Комсомольской» меня окликнули. Я обернулся и увидел прямо перед собой Ваню, персонального водителя моего последнего подопечного на выборах, так и не попавшего обратно в депутаты господина Макеева. Любитель послушать «Владимирский централ» стоял возле стены, фиксируя одной ногой клетчатый дорожный баул.

— Привет! Как жизнь? — автоматически сказал я, будто мы расстались только вчера, а не полтора года назад.

— Ничего, в Москве вот работаю, — радостно сообщил он.

— Кем?

— Баранку кручу, как всегда. Автобус у меня вместо джипа, компания «Межгород». По деньгам нормально выходит.

— А что Георгий Александрович?

— Ты не в курсе?

— Нет. Жив-здоров хоть?

— Дело на него завели. Пока подписка о невыезде, а там хрен его знает, что будет, — поведал мне Ваня.

— Юрин, что ли, постарался? — спросил я, помня о сложных отношениях между Макеевым и главой его Чеширского района.

— Юрина сняли давно, — поделился информацией с мест мой земляк. — Районом теперь бывший кореш Георгия Александровича рулит.

Он назвал фамилию. Я хмыкнул.

— Что, не мог он за Макеева заступиться?

Ваня, за баранкой джипа успевший набраться начальной политграмоты, неопределенно повел плечом.

— Своя рубаха ближе к телу.

— Сам-то не скучаешь по родине? — спросил я еще, чтобы заполнить пазу.

— Нормально, — флегматично повторил он свою оценку происходящего. — Вахтовый метод. Полстраны так живет.

«Вестник счетовода» раскачивался по своему обыкновению небыстро. Я, хоть и отклонился от графика, оказался в редакции одним из первых. Заварил еще кофе, сел перед компьютером и глубоко задумался. Ника подтверждала имидж отчаянной девушки, преподнеся очень своевременный сюрприз. После великой суши и тотального безрыбья события лились потоком. Но ключевым, конечно, оставался вопрос с новой работой. В то, что шеф сделает меня своим преемником, я не слишком верил, успев изучить его порывистую натуру. Тем не менее, и этого в наших условиях исключать не приходилось.

Конечно, я дико жаждал прояснения ситуации с оборонным заказчиком. Положительный результат разом аннулировал мои материальные трудности. А с их исчезновением и на личном фронте появилась бы широкая свобода маневра (сам собой возник из памяти анекдот о поручике Ржевском, который якобы служил членом суда). В принципе упускать не хотелось и Нику, и Марину, поскольку предыдущая сушь успела достать меня. Инициатива Ники явилась как снег на голову и несколько обгоняла мои планы. Девушка, разумеется, ждала ответа и я, уже одуревая от поглощенного сегодня кофеина, взялся-таки за телефон.

«Обсудим. Ок?» — написал я.

«Когда?» — очень конкретно отозвалась она.

«Очень-очень скоро», — рискнул я дать прогноз и снабдил его улыбочкой.

Ответа я ждал минут пятнадцать, рассеянно глядя мимо монитора в окно, но так и не дождался. Впрочем, само по себе это ничего не значило. Я знал, что в свое рабочее время Ника довольно сильно занята. В отличие от разгильдяев-журналистов.

Наконец, телефон опять булькнул. Сообщение, однако, было не от Ники или Марины, и даже не от стремительного пиар-консультанта. После суточного молчания напомнил о себе один из моих внештатных авторов, доктор наук, стратег и методолог. «Глубокоуважаемый Алексей Николаевич, — с изумлением прочел я, — в соответствии с предварительной договоренностью продолжаю завершать свою статью». Сохранив такое витиеватое сообщение для истории, я заверил автора в своем почтении и подтвердил, что продолжаю деликатно ждать посланий от него.

Самого писать или читать что-либо совершенно не тянуло. И я принялся вспоминать.

Мой бросок в Москву тоже был стремительным. Естественно, прежде я бегло прозондировал рынок через Интернет и обзвонил тех своих знакомых, которые не отличались чрезмерной болтливостью. На всякий случай я допускал, что нажитые мной враги могут периодически интересоваться моими делами и планами, как текущими, так и перспективными. Неболтливые знакомые были откровенны со мной и баснями не кормили: кризис не хуже катка, потерявшего управление, прошелся по информационному рынку столицы. Уволенных или находившихся на грани вылета журналистов заметно прибавилось. Кроме того, на все вокзалы и в аэропорты продолжали прибывать такие же, как я, ловцы счастья или хотя бы условного достатка.

Упорно повторяя, что обратной дороги больше нет, я высадился на перрон хмурым, довольно зябким утром, снял комнату через бывшего коллегу и приступил к освоению территории. Вакансии были. Примерно половина из них отсеивалась сразу, ибо касалась соискателей строго до тридцати пяти, а то и до тридцати. В большинстве оставшихся случаев работодатели делали упор, в том числе, на совершенное владение хотя бы одним иностранным языком (лучше двумя), а также на качественное образование. Под последним имелись в виду дипломы нескольких элитных столичных вузов. Всем вышеперечисленным, особенно вузом, я уверенно похвастать не мог.

Поначалу мне на электронную почту приходили только отказы. Звонки в кадровые службы или приемные медиа-менеджеров не помогали. Деловой журнал «Анфас» после такого звонка повторно