В комнате, так и не зажигая свет, мы рвали друг с друга оставшуюся одежду, при этом от ее крошечных трусиков остались одни клочья. Потом я швырнул Нику на диван и навалился сверху, до предела раздвинув ей ноги. Она пыталась что-то сказать. Кажется, опасалась, что раздавлю ее. Что отвечал, не помню. Диалог происходил на фоне яростных возвратно-поступательных движений.

Угомонились мы оба практически разом. На сей раз Ника лежала на мне и дышала часто-часто.

— О делах будем говорить? — попробовал выяснить я.

— Не-а, — она помотала головой и двинулась в путешествие всё ниже и ниже, орудуя при этом языком.

Утром на станции метро «Алексеевская» было суетно. Мы с Никой еле отыскали местечко на скамье в конце зала. Сборы в дорогу были поспешными и судорожными: будильник вернул нас обоих к реальности только при втором повторном сигнале. Кроме того, когда Ника уже принимала душ, я наведался в ванную комнату, без ложной стыдливости нагнул и поимел ее там, даже не выключив воду. Поэтому процесс нашего омовения несколько затянулся. Ника также выразила желание подвергнуться связыванию и порке ремнем, но эту процедуру мы отложили на следующий раз.

Теперь, под грохот непрерывно убывающих и прибывающих поездов, я всё-таки поднял вопрос о совместном житье-бытье.

— Ты серьезно предлагала?

— Ну да. А ты не хочешь?

Я запнулся. Она истолковала мое молчание по-своему.

— Я аккуратная, не думай. У меня дома всегда полный порядок. Что-нибудь вкусненькое могу приготовить.

— Да ты хозяюшкой стала, — улыбнулся я немного натужно. — Может, и намерения у тебя серьезные?

— Вообще, да, — подтвердила Ника. — Знаешь, нагулялась уже.

— Хочешь сказать, что я — подходящая кандидатура?

— Почему нет?

— С моей зарплатой не особо развернемся.

— Но ты же не намерен останавливаться на достигнутом? — сказала она полувопросительно.

— Я-то не намерен…

— Вот видишь.

Загрохотал очередной поезд, и я снова взял паузу для размышления. Ника продолжила, не дожидаясь моей реплики.

— Мне много не надо на самом деле. Так, подарочек какой-нибудь иногда или на концерт сходить, в кино, на каток. Я не балованная.

— Семью, значит, хотела бы?

— Конечно. Ребенка тоже хочу… но попозже, не сейчас. Пока не готова.

Я опять замолчал, и новая пауза неприлично затягивалась. Что можно было ответить этой маленькой непосредственной блондинке по существу? Что из квартиры с кондиционером и всеми удобствами меня могут попросить в любой момент? Или что завтра мне выкатит иск бывшая жена? А может, прямо в лоб, что хватит с меня серьезных отношений, плавно переходящих в брачные узы?

— Твоя мама что скажет? — ляпнул я вместо всего этого.

— Мама будет только рада, ей самой надо личную жизнь устраивать, — уверенно заявила Ника. — Ты ей понравился.

Должно быть, видок у меня был ошарашенный, и моя подружка поторопилась расшифровать свои последние слова.

— Она нас видела, когда мы гуляли.

— По улице Снежной?

— Ага. С работы возвращалась.

Это вряд ли, подумал я. Заранее условились, как пить дать.

— Что скажешь? — Ника потянулась, выгнув спину, и обняла меня.

Мне стало чуть-чуть не по себе. Слишком уж пристальным и далеко не бестолковым был ее взгляд в упор. Я повысил голос, пытаясь перекричать следующий поезд.

— Вечером тебе всё скажу, ладно?

— Почему вечером? — не поняла Ника.

— У меня очень важный вопрос решается, — почти дословно повторил я свой ответ, данный вчера Марине.

Наш издательский домик в Кафтанном тупике встретил меня довольно оживленной атмосферой. За разговорами в метро я опоздал почти на полчаса, но не собирался переживать по этому поводу. Сотрудники редакции, по моим прикидкам, должны были тянуться еще минимум минут сорок-пятьдесят.

Поэтому я изрядно удивился, узрев на рабочем месте Нонну. Ее подруга Инна тоже находилась при исполнении и бойко правила очередной опус то ли региональных, то ли муниципальных авторов. Никуда не спешил только Эрик, который чистосердечно признавался, что физически не способен вставать слишком рано, хоть режь его.

Нонна внимательно изучала макет обложки с готовым портретом человека с Шаболовки. Дизайнер Тимофей заглядывал ей через плечо. Я предположил, что сейчас раздастся ехидное замечание в мой адрес. Насчет того, что трудовую дисциплину никто не отменял, к примеру.

— Шеф уже посмотрел? — быстро спросил я, задавая альтернативную повестку дня.

— Сказал, чтобы отправляли в типографию без него, — ответил мне за Нонну дизайнер. — Доверяет нам.

Чудеса в решете продолжались. Всеволод Георгиевич, по крайне мере при мне, всегда предварительно оценивал обложку. У зама по творчеству лицо было хмурым, но она ничего не прибавила к словам Тимофея.

Я без дальнейших расспросов сел читать статью доктора наук, который наконец-то завершил продолжение своей работы над ней. Автор постарался и несколько превысил отмеренный ему лимит. Надо было резать, но аккуратно, чтобы не задеть амбиций и не выбросить мало-мальски ценное. До обеда мне точно было чем заняться.

Однако самые интересные события развернулись раньше.

— Через пять минут общий сбор, — оповестила, заглянув к нам, офис-менеджер Ирина.

Дней рождения вроде не ожидалось.

— Зачем? — недоуменно поморщилась Нонна.

— Всеволод Георгиевич объявит, — казенным голосом сказала Ирина, отводя глаза.

Бормоча что-то, Нонна полезла за сигаретами, потом посмотрела на часы. Для полноценного перекура с чувством и с толком времени было мало. Наш УЖК вместе с Эриком, который только что явился, в полном составе побрел в кабинет шефа. Там уже переминались с ноги на ногу сотрудники других отделов. Системный администратор Мышкин, явившийся раньше всех, схоронился в углу, за распахнутой дверью.

Ожидание было непродолжительным. Шеф зашел бодрой походкой, как обычно, собранный. Правда, я (а может, и не только я) обратил внимание на то, что его глаза смотрели куда-то поверх нас, и мешки под ними были больше обычного. И еще на левой щеке алел свежий порез, что также было нетипично. Всеволод Георгиевич каждый день брился идеально, тут ему позавидовал бы заправский цирюльник.

За ним шагал неизвестный человек.

Был он коренаст, на вид лет тридцати, тоже гладко выбрит и коротко, по-спортивному подстрижен. Кожа на его лице сохраняла следы сильного загара, скорее всего, полученного на пляжах Санта-Крус-де-Тенерифе или Сардинии. О дорогих курортах я подумал, мысленно оценив его костюм и галстук. Портфель пришельца, сделанный явно не из синтетики, идеально гармонировал по цвету с отполированными до блеска туфлями. «Сапоги его скрыпели», — пришла на ум строка из «Героя нашего времени».

Шеф откашлялся.

— Все здесь? — спросил он.

— Все, как вы хотели, — заверила главбух Ольга Эдуардовна.

— Уважаемые коллеги, у меня важное сообщение, — начал главный редактор. — Поэтому попрошу внимательно выслушать. Наши учредители… э-э… приняли решение изменить структуру компании.