Тестовое задание для него я делал за столиком бистро на Павелецком вокзале, ручкой в блокноте, а набирал и отправлял для пущей скорости из офиса своих знакомых на Садовнической набережной. Дальше был кабинет Всеволода Георгиевича и очень сумбурная беседа с ним, в которой мне, перескакивая с пятого на десятое, удалось довольно ловко обойти некоторые острые углы своей биографии.

Шеф пожал мне руку, переглянулся с Нонной и спросил:

— Когда сможете приступить?

К новым людям он на «ты» не обращался.

Я чуть не выпалил: «Сейчас!» Но надо было соответствовать легенде. Официально я числился сотрудником одного полуживого пиар-агентства, где меня обещали прикрыть. Сведущие люди популярно объяснили мне, что ходить по собеседованиям в статусе безработного несолидно. Так что у Вэ-Гэ я попросил три дня на сдачу дел в агентстве, что его полностью устроило.

— Медитируешь?

Я разом вернулся в сегодняшнюю реальность. Людмила из бухгалтерии сочувственно смотрела на меня. К нам она иногда заглядывала покалякать за жизнь, причем калякала в основном со мной. Женскую часть нашей редакции Людмила не переваривала. Возможно, причины коренились в далеком прошлом. Сама она была родом из Брянска, в столицу откочевала лет пять назад и тоже не раз и не два переезжала с места на место. Так что общие темы у нас имелись.

— Да, брожу по иным мирам, — пошутил я.

— Ваши тоже где-то бродят, а рабочий день в разгаре, — заметила она.

— Номер сдаем.

— Оно и видно.

— У тебя всё в порядке? — поинтересовался я, массируя затылок.

— Вчера до десяти сидела. Еще чуть-чуть, и заперли бы вместе со всем офисом. Сдали бы под охрану.

— Квартальный отчет?

— Нет, хуже.

— Что может быть хуже? — удивился я. — Проверка?

— Подробнейшая справка о финансовом состоянии.

— Зачем? Шеф и так всегда в курсе.

— Всё, не пытай, больше ничего не скажу, — сказала Людмила.

— Не больно и надо. Развели конспирацию, — буркнул я.

— Чао! — она помахала рукой и отправилась к себе.

Четверг тянулся еще дольше, чем среда. Я взялся писать какую-то хрень, но слова упорно не хотели складываться в строчки. Позвонил на Шаболовку, но без толку. Пресс-служба учреждения с космической проходной не отвечала, и обложка журнала по-прежнему зияла пустотой. Коллеги тоже были какие-то вареные, больше бродили из угла в угол. Отобедал я в обществе Тимофея и Полины в почти абсолютной тишине. Ее нарушали только звонки, которыми подписчики доставали заведующую отделом. Она аж скрипела зубами, но, взяв трубку, говорила ангельским голоском.

Всегдашние дневные политдебаты не состоялись. Алиса выдвинулась на встречу с клиентом, а Марат занимался переездом. Из кабинета рядом с кухней он перебирался в бухгалтерию, которую велено было уплотнить. Туда же перебазировался его заветный погребок, предназначенный для торжеств и представительских нужд. Угрюмые рабочие, нанятые со стороны, затаскивали на освободившееся место новую офисную мебель, по бартеру взятую нами у постоянного рекламодателя.

— Кому кабинет? — спросил я Марата, чтобы отвлечься.

— Тайна, — произнес он, округлив глаза.

— Не много тайн в последнее время?

Марат вздохнул.

— Спроси шефа, а?

Шеф показался на мгновение часа в три. Был он явно озабочен и сильно спешил. Кивнул всей редакции с порога и уединился в своих апартаментах. Вскоре я услышал, как Всеволод Георгиевич пробегает обратно по коридору и за ним захлопывается входная дверь издательского дома.

После трех я не удержался и сам позвонил Вячеславу Вячеславовичу. Консультант сбросил вызов. Нонна попробовала было уточнить мои планы на следующую субботу, я в ответ промямлил что-то неопределенное. Оказалось, наметилась очередная поездка в подшефный колхоз, то есть на счетоводческий семинар в отель.

— Далеко? — изобразил я вялый интерес.

— Домодедово, кажется. Или Мытищи. Я перешлю пресс-релиз, — сказала она. — Поедешь?

— Если пошлют, поеду. Только такси пусть оплатят, — ответил я.

Тут, наконец, перезвонил мой таинственный земляк, и я метнулся на опустевшую кухню и плотно прикрыл за собой дверь.

Вячеслав Вячеславович на этот раз использовал свой личный номер. Не корпоративный, как обычно.

— Вы не в Москве? — начал я.

— Еще как в Москве, гуляю туда-сюда по всей Тверской, — выдал он. — Угадай, чем занят?

— Встреча?

— Почти. Шляюсь по обменникам, сдаю валюту.

— Как сдаете? Почему?

— Не договорились насчет интервью, мать его…

Я натурально опешил.

— Что значит «не договорились»? Оно же готово было. Отказался смягчить пассаж про энергетиков?

— Не просто отказался, а потребовал усилить. Орал, ногами топотал и ругался, что твой извозчик. Хорошо, хоть не в редакции дело было.

— В «Листке» вас просто послали?

— Точно. Там юристов уговаривать бесполезно. Есть четкие рамки, за них никто не выйдет.

— Вы ему…

— Я ему всё предельно доходчиво объяснил, — перебил меня Вячеслав Вячеславович. — Прямо сказал, что это глупо: вот так портить отношения с «Листком». Их главный — человек матерый и влиятельный в журналистских кругах. Если обидится, может немало гадостей наделать. Нам потом надо это заглаживать?

— Блин, ну и начальник.

— Я тебя предупреждал. По-прежнему хочешь с ним поработать?

— Мне выбирать не из кого, — поставил я точку в теме.

— Ладно. На сегодня, как сам понимаешь, опять отбой, — констатировал пиарщик. — Понимаю, что ты весь на нервах. Потерпи! Завтра он успокоится, сможет нормально общаться. Тогда и пойдем представляться.

— Он курит? — зачем-то спросил я.

— А какое это имеет значение? — удивился Вячеслав Вячеславович.

— Да никакого, собственно.

На круглосуточном телеканале и в Интернете шла прямая трансляция из Гостиного двора. Партийный съезд катился по знакомым рельсам. Выступила какая-то думская мелкота, потом по слову молвили ткачиха с поварихой, после них на трибуну вылез боксер-тяжеловес. Он явно не знал, куда спрятать огромные ручищи, да и всё остальное хозяйство тоже. Чуть-чуть понаблюдав за его ораторскими страданиями, я стал приводить в порядок свои бумаги. После весеннего субботника в редакции их накопилось немало.

Одни я просматривал и рвал, другие рвал сразу, не просматривая. Старые пресс-релизы, приглашения на форумы, конгрессы и конференции, повестки и программы, буклеты и брошюры летели в корзину для мусора. Тем временем градус федерального мероприятия нарастал. Ведущий объявил выступление главы профсоюзной ячейки с Урала, и тот быстро взял быка за рога.

— Раздаются голоса, что не тем путем идем, не тот курс избрали, — заинтриговал партиец. — Дошло уже до того, что в открытую обвиняют власть в коррупции.

Ничего подобного в речах ткачихи с поварихой я не уловил, но списал это на собственную невнимательность. А профсоюзный вожак продолжал.

— Мы знаем, кто пишет подобные сценарии, и кто дергает за ниточки!

«Госдеп, конечно. Или американский посол, прибывший на утренний рассол», — подумал я.

Стало скучно.

— Пускай хорошенько задумаются эти господа писатели и зарубят