Несмотря на стоимость, эти поездки высоко ценились, все больше советских граждан выезжало за границу, скромные цифры 1955 года были далеко превзойдены. Надежную статистику найти особенно трудно, так как туристов посылали различные организации – профсоюзы, «Интурист», Бюро международного молодежного туризма «Спутник» ЦК ВЛКСМ. Российский историк Г. П. Долженко утверждает, что только в 1956 году за рубежом побывали полмиллиона человек, но Э. Горсач полагает, что на этом первом этапе цифры были не такими внушительными: по ее подсчетам, полмиллиона человек выехали за пределы СССР в течение 1955–1964 годов. Тем не менее рост был взрывным. Долженко считает, что в 1970 году за границу отправились 1,8 миллиона туристов, что подтверждается публикацией в «Туристе» (где дается разбивка: 1 миллион посетивших социалистические страны и 816 000 – капиталистические). Дж. Бушнелл, собравший данные из многочисленных источников, пришел к выводу, что в 1960–1976 годах только в Восточной Европе побывали 11 миллионов советских туристов. Это впечатляет – и туристов становилось все больше. Согласно более поздней (1989 год) оценке, в тот период всесоюзные внутренние маршруты ежегодно выбирали от 700 до 800 000 туристов. Между тем «Турист» писал о том, что в 1976 году зарубежные поездки совершили 2,6 миллиона советских туристов[465]. Если говорить о путешествиях в рамках системы центрального планирования, получается, что участников зарубежных групповых туров было больше, чем участников внутренних.

Но, несмотря на свою популярность – а может, благодаря ей, – зарубежные поездки вызывали большое беспокойство у режима, озабоченного тем, какое впечатление советские граждане произведут на иностранцев. Каждой группе численностью от 30 до 60 человек полагался проверенный руководитель, отвечавший за дисциплину среди туристов и за их поведение: по возвращении он составлял отчет вместе с туристическими и профсоюзными функционерами. В архивах «Интуриста» и профсоюзов сохранились сотни таких отчетов – неоценимые свидетельства, позволяющие судить о поступках и взглядах советских туристов в послевоенные годы. Мы как бы смотрим на окружающий мир глазами туриста (правда, при этом есть фильтр в виде руководителя группы). В отличие от дневников самодеятельных туристов, полных эпических описаний встреч с природой, отчеты этих руководителей посвящены в основном покупкам туристов и их взаимодействию с местными жителями и между собой. Это уникальная возможность познакомиться с тем, как советские туристы представляли себе свое движение по туристическому пространству, пользуясь выражением Э. Горсач [Gorsuch 2011: 22–24]. По внутреннему туризму у нас нет подобных источников, но некоторые нормы и взгляды, отраженные в этих документах, могут применяться для характеристики послевоенного советского туризма в целом[466]. Однако использовать отчеты следует с осторожностью, предостерегает Горсач: большинство их авторов хорошо представляли себе границы дозволенного и понимали, что от того, как они исполняют ответственные обязанности руководителя группы, зависят их будущие заграничные поездки. Поэтому в отчетах много говорится о поведении членов группы. Но они посвящены не только надзору за туристами: чиновники получали из них много сведений о том, как организован туризм в других странах и как проходят там туристические поездки. Таким образом, поездки в Восточную Европу (и не только), пропущенные через фильтр этих отчетов и дополненные данными, которые собирались официальными делегациями, помогали изменить облик советского туризма: из добровольного предприятия энтузиастов он становился индустрией отдыха, в основе которой лежало рациональное, приносящее удовольствие и организованное потребление[467].

Те, кто выезжал за границу – даже в социалистические страны, – везли с собой объемный багаж. Выполняя свои служебные обязанности, руководитель группы и сотрудники безопасности под прикрытием тщательно контролировали их. Каждая группа проходила долгий инструктаж – чего следует ожидать, как вести себя, – и только самые грамотные в политическом отношении могли разъяснять суть советской политики, отвечая на вопросы местных жителей[468]. Советские туристы не просто занимались осмотром достопримечательностей – они являлись представителями старейшей страны социализма с самой развитой политической системой и поэтому старались дистанцироваться от «обычных» экскурсантов. Глава «Интуриста» в 1962 году подчеркивал, что они – собиратели фактов и послы доброй воли (как и ударники, путешествующие в 1930 году на «Абхазии» вокруг Европы). Объединенные в группы по профессиональному признаку, они делились специальными знаниями, и кульминацией тура часто являлась дружеская встреча с рабочими той же профессии[469]. Вращаясь среди туристов из других стран, капиталистических и социалистических, советские туристы, как предполагалось, должны были быть в состоянии рассказать о достижениях своего государства, привести наглядные примеры успехов СССР. Горсач рассказывает о том, что от советских туристов требовалось выполнять определенную программу, что было особенно важно в первое десятилетие после разрешения заграничных поездок. Туристы в Западной Европе находились на отдыхе, но то был отдых, совмещенный с работой. Советские туристы за рубежом, прежде всего в капиталистических странах, «были единым целым, призванным воплощать новую, интернационалистскую, послесталинскую советскую идентичность» [Gorsuch 2011: 109, ПО].

Особенно серьезные обязанности возлагались на представителей нерусских народов. Туристов из Средней Азии «отправляли в страны социалистического лагеря и в капиталистические страны с целью показать, что среднеазиатские республики подлинно независимы и больше не являются отсталыми, как сорок лет назад»[470].

Для этих граждан-дипломатов пределы допустимого поведения за границей были намного уже, чем дома, а наказание – более суровым: нарушившие правила туристы могли потерять право выезда за границу. Группа вместе с руководителем устанавливала правила поведения и следила за их выполнением: отсутствие пунктуальности или потеря документов приводили к трате драгоценного времени каждого туриста и обычно отмечались в отчетах, как и случаи, когда кто-нибудь откалывался от группы[471]. Оставлять группу за границей было вдвойне опасно: это нарушало свод правил туристического коллектива, и, кроме того, неопытный турист, предоставленный сам себе в чужой стране, мог попасть в компрометирующую его ситуацию. Многие туристы охотно принимали приглашения новых знакомых, звавших их к себе в гости или в ресторан; в некоторых случаях это могло быть искреннее желание завязать дружбу с гражданином другой страны, но нередко советские туристы, особенно женщины, искали романтических знакомств или секса. Внебрачные связи были составной частью удовольствия от отпуска и туристических поездок внутри страны; в отчетах о путешествиях часто с неодобрением говорится о романах между членами одной группы, но наибольшую опасность представляли интимные отношения с иностранцами. Отмечались как случаи «половой распущенности», так и их отсутствие («поведение группы было отличным»). Пьянство, «веселие Руси», всегда вызывало порицание как проявление бескультурья, но за границей оно было особенно опасным, так как могло привести к ссорам и дракам, сексуальным контактам и слишком вольным речам. Так, турист по фамилии Смирнов, напившись, получил нагоняй за недозволенное ночное купание, но еще больше – за