— Это не предлог малодушно умолчать о подобном!

   — Да, я действительно поступил подло и, как ты говоришь, малодушно, — кивнул Идвин. — Но я хотя бы не бросил тебя там, в храме Крелорса, не дал им совершить непоправимое, когда твой дружок Энтон просто стоял и наблюдал на том балконе за тем, как тебя обращают в драурга!

   Я онемела. Затем вытащила дрожащими непослушными пальцами из кармана зеленый лоскут камзола, что нашла в подземных катакомбах.

   Видимо, острые края камней разрушенных перил вырвали его, когда грянул первый взрыв, и господин Корре отшатнулся от края балкона…

   — Энтон готов идти до конца для осуществления своих целей. Он бы дал обратить тебя, и вряд ли бы его после этого замучила совесть. Вот к чему приводят игры в шпионов, Клэр…

   Я отбросила лоскут, словно он был ядовитой змеей. Чуть покачиваясь, встала и медленно отряхнула налипшую грязь с одежды.

   — Ты должна послать господина Корре в Вернисову топку, чтобы он больше… — тем временем продолжал распалившийся Идвин.

   — Вы оба идете в Вернисову топку, — отчетливо проговаривая каждое слово, сказала я.

   Некромант замолк на полуслове и уставился на меня.

   — И ты, и Энтон… Я не могу никому из вас доверять. Я благодарна тебе за помощь, но где доказательства того, что ты сделал это не из личных корыстных побуждений? Сколько всего я еще о тебе не знаю?.. Почему ты постоянно пытаешься мне помочь, что тебе действительно от меня нужно?.. Нет, твой дед был прав, Идвин. От некромантов надо держаться как можно дальше. С этого момента я сама по себе, и ты… иди своей дорогой. Обещанную тебе записную книгу по некромантии я передам через Анни. Она же шпионила для тебя, не так ли?..

   Лицо Идвино побелело. Его гнев мгновенно ушел, некромант беспомощно открывал и закрывал рот, не в силах что-либо сказать. Я горько усмехнулась.

   — Подожди, Клер… Ты все не так поняла… — запоздало полетело в спину, но я уже тронула портальный камень.

   Мир рассыпался на искры. Сосущая пустота, по которой я неслась сквозь пространство теперь казалась куда более наполненной, чем та дыра, что засела в груди.

Мелькнувшие в темноте тени и испуганное лошадиное ржание, переходящее в взвизгивание и обрывающееся на полу ноте. Странный глухой звук, словно на землю уронили большой тяжелый мешок, под завязку набитый подгнившей картошкой. Пронзающий уши свист металла, резко рассекающего воздух, и густое, обволакивающее с ног до головы чувство только что состоявшейся смерти…

   Беспокойный обрывочный сон прервался от прикосновения к плечу. Я вздрогнула и распахнула глаза, откидывая прочь одеяло.

   В спальне стояла духота.

   — Как и обещала, бужу тебя перед самым уходом, — тихо сказала склонившаяся надо мной Анни.

   На ней были тканевые штаны и туника, волосы перехватывала тонкая кожаная полоска с зелеными бусинами и растительным орнаментом.

   Я моргнула, собираясь с силами. Тягостное чувство не отпускало. Первые лучи солнца уже играли золотом на парчовых занавесках, что значило, что поместье вскорости начнет просыпаться.

   — Идти туда опасно даже сейчас, — пробормотала, садясь на край кровати и отмечая сильно смятое постельное белье. Видимо, я металась во сне. — Лучше бы это сделать мне…

   — В темноте соваться туда было куда опаснее, чем сейчас поутру, но в утренние часы тебе стоит бояться не только своих врагов, но и любопытных глаз. — Сказала Анни. — Поэтому Опал заберу я. Лошадь, оставленная ночью у кладбища, не вызовет лишних вопросов, если она принадлежит одному из друидов-послушников, медитировавшего в лесу где-то неподалеку, а не девушке из дворянского рода.

   Сейчас она выглядела ровно так, как и должен выглядеть друид храма Брианны, собравшийся по делам в город. Простая и удобная одежда с кроем практически одинаковым для обоих полов, невзрачный плащ, скромный оберег на шее из перьев и малахита. У горожан и жителей пригорода действительно не будет к ней никаких вопросов, но такого не скажешь о прислуге моего семейства, которые точно удивятся занятному хобби моей новой личной служанки.

   — Нужно поспешить, — сказала я, скидывая остатки дремы и хватая оставленную у кровати рубашку. — Я провожу тебя, покажу, где есть проход. На главных воротах слишком много охраны.

   Анни кивнула. Я натянула все тот же костюм для конных прогулок, который вчера смогла при помощи магии привести в приличный вид. Если меня застанут слуги, скажу, что захотелось прокатиться на заре. И изображу искреннее изумление, когда не обнаружу в стойле любимую лошадь.

   Вернуть Опал в поместье мы уже не успевали, поэтому Анни обещала на время передать ее одному хорошему знакомому.

   Идти обратно на кладбищу сразу ночью виделось мне самоубийством. И когда Анни, выслушав мой рассказ, захотела сразу забрать Опал, мне пришлось долго уговаривать ее остаться и дождаться рассвета.

   Я вернулась домой с полной уверенностью, что у меня хватит сил выставить друидку за порог, и... так и не смогла это сделать. Но я не стала скрывать, что иметь дел с некромантом больше категорически не желаю.

   Анни восприняла новости о размолвке спокойно, словно речь шла о существовании какого-то не зависящего от нас явления, как дождь за окном или слишком ветреная погода.

   — Наш с тобой уговор вне ваших с Идвином отношений, — дернула плечами она.

   Так бы она сказала и если бы действительно пришла сюда с целью шпионить, но с этим я решила разобраться позже. Сейчас меня волновала только судьба Опал, которую необходимо было забрать как можно скорее.

   Мы вышли из моих комнат, тихонько прикрыли дверь и на цыпочках устремились вниз. Чувство смерти, посетившее во сне, продолжало давить на горло, и я никак не могла от него отмахнуться.

   Чем ниже мы спускались, тем сильнее оно нарастало. Дурные предчувствия сжали сердце, и я ускорила шаг, желая как можно скорее выйти из дома, чтобы свежий воздух помог избавиться от дурноты.

   Черный ход был закрыт, но ключи кухарки лежали на своем привычном месте. Едва я вышла, придерживая для Анни дверь, как ощутила мертвенный холод, точно такой же, какой обычно пробирал меня на кладбище.

   Я повернулась и зажала рот рукой, чтобы сдержать рвущийся наружу крик.

   Больше не было нужды идти за Опал. Она была здесь.

   Колени подогнулись, и я рухнула на ступени, отказываясь верить в то, что вижу.

   Лошадь поломанной игрушкой лежала на боку, мертвые глаза смотрели блеклым жемчугом. Трава почернела от свернувшейся крови под распоротым брюхом, шея пересекала столь глубокая рана, что голова казалась почти отделенной от тела.

   Я чувствовала, как Анни пытается меня поднять. Дыханье сперло, я едва могла вздохнуть. Из горла вырвались короткие хрипы, а глаза заволокло пеленой жгучих слез.