шанс произвести неизгладимое впечатление!? Ты шутишь? Девушки обожают, когда их носят на руках!

— Все?

— Все! — я уверенно кивнула. — Даже тётка Глаша растает, если ты её на руки возьмёшь!

— Я не хочу! Она же тяжелая! — парень не на шутку испугался.

— Ну так качайся, чтобы тяжёлых девок тоже таскать! Вот понравится тебе девчонка с аппетитными округлостями, а поднять ты её не сможешь!

Целитель покраснел так, что побелели веснушки на лице.

— Почему не смогу? Разве она тяжелей?

— Конечно! — я всплеснула руками. — Ты знаешь, сколько эти самые "округлости" весят!? — вспомнила свой прошлый четвёртый размер (и это в молодости!) и вздохнула: — Много весят.

— А где качаться-то?

— Да где угодно! Только не на качелях, будь добр. Вон, подойди к нашему куратору — магистру Тэю и спроси, с чего тебе начать. Он вмиг из тебя качка сделает! Так что подумай.

И он реально задумался! Шёл, не видяще глядя перед собой. И не только из-за мыслей. Мы почти дошли до лавочек на цветочной аллее перед академией, как Томми смачно растянулся на каменной дорожке, не увидев торчащую из земли корягу.

— Кстати, — вспомнила я свой вопрос, прежде чем меня в столовой перебила тётка Глаша, заодно помогала ему подняться, — а почему ты в очках? Ты же — целитель! Почему не вылечишь глаза!?

— Ты что! — возмутился он. — Ты знаешь, сколько это стоит?

— Как это? — подзависла я. Что-то не припомню, чтобы волшебная палочка просила денег.

— Заклинание, которое вылечивает зрение, придумал один из министров здравоохранения и по совместительству — один из самых богатых жителей столицы. Он тут же запантентовал его. И теперь пользоваться им могут только маги его рода. У них и можно подкорректировать себе зрение. Но это — очень дорого.

— А ты..?

— А я, как ты заметила, не очень богат, — он с сожалением осмотрел свои простые ботинки.

— Я думала — тут всё мажоры..

— Не совсем. Есть те, кто поступил на бюджет, потому что достоин этого. Вот я, — он горделиво ткнул себя в тощую грудь, — достоин!

— Понятно всё, — теперь ясно, почему он является объектом насмешек на своём факультете — не вписывается в здешней мир богатых и удачливых. А зубы, как у меня, ещё не отрастил. Вот и огребает.

— Я пошёл на целителя, потому что хочу придумать собственное заклинание для глаз! Это моя мечта! И я не буду, подобно государственным чиновникам, присваивать это заклинание! А позволю им пользоваться всем.

Я улыбнулась. Такой молодой, но уже такой целеустремлённый. Если станет чуточку поуверенней, то обязательно добьётся успеха.

— Ты справишься, — уверила я его. — Точно тебе говорю. Я знаю это, а чуйка меня ни разу не подводила.

Томми расцвел.

— Так ты поможешь? Мне надо поразить Эмилию! Она — одна из лучших целителей у нас и прекрасная травница!

— Человек? — заинтересовалась я.

— Нет, эльфийка.

— О-о-о-о, — тут я вспомнила Лари. И его методы ухаживания за принцессой. Как можно поразить эльфа? — Тогда тебе нужны цветы! Много цветов! Эльфы их обожают! Тебе нужно завалить её цветами. Причём, делай это постоянно. Подкидывай их в окно, дари на уроках, передавай с друзьями с милыми записочками и так далее.

— А где я возьму цветы? — растерялся Томми. — Их же запрещено рвать на аллее… - он растерянно заозирался. — А в город нельзя нам выходить во время семестра..

— А в оранжерее? На кой нам эти простые цветы с аллеи!

— Она тоже охраняется. Вдобавок, я не знаю, какие ей понравятся.

— Начнём с роз, — решила я. — А любую охрану можно обойти.

— Таня, — напрягся целитель, — ты же не хочешь воровать розы?

— Почему не хочу!? — возмутилась я. — Очень даже хочу! У меня благородный мотив! Я должна помочь другу. И вообще… Ты знаешь, что любой куст роз лучше растёт, если его обрезать?

— Правда?

— Пфф, ты же целитель, а значит и травник в какой-то мере! Должен знать! Конечно! В этом есть особый смысл: цветы делятся с другими частичкой себя и от этого сами становятся лучше! Так что мы ещё и благородное дело сделаем! Это прекрасно отражает поговорку, что блаженее отдавать!

— Чего?

— Жмотом не надо быть! Вот чего! И это тоже себе, кстати, где-нибудь запиши. Девушки ненавидят жмотов! Терпеть не могут. Эх, всему учить тебя надо! В общем: ночью идём на дело.

— Опять!? — кажется, кто-то застонал в голос.

— Не опять, а снова, — жизнерадостно поправила его. — Я же не виновата, что днём воровать нельзя…

— А ночью можно?

— А ночью не видно.

На этой жизнерадостной ноте мы и расстались. До ночи.

Если вы в ночи увидели две крадущиеся тени, знайте, это мы с целителем несёмся воплощать в жизнь очередной гениальный замысел.

— Таня, ты уверена, что вход в оранжерею в это время не охраняется?

— Конечно, я уверена! Ты хоть раз видел, чтобы охраняли цветочки?

— Нет.

— Вот и я нет. Раз ты не видел, я не видела, тогда с чего совершенно неожиданно там появится охрана?

— Ну, а вдруг?

— Вдруг бывает только… — я осеклась и посмотрела в темноте на собеседника, который всё-же поумнел и надел свои очки, и решила последнее слово "Пук" не говорить. Не для детских оно ушей. — В общем, не важно. Ты достал нам отмычку?

— Если бы я знал — что это, Таня! — Томми жалобно на меня посмотрел.

— Так и знала, ничего вам, мужикам, доверить нельзя. Ладно, попробуем тогда заколкой. Я в кино видела.

— Что такое кино? — заинтересовался Томми.

— Иллюзия. Интересная, — подобрала я нужные выражения. Всё, не отвлекай.

— Ладно…

Вытащила из волос заколку (вот не зря волосы сегодня убрала!) и подошла к стеклянным дверям оранжереи. Днём они стояли распахнутыми настежь, всё равно климат внутри поддерживался специальным силовым полем. Обошла двери в одну сторону, в другую. Обычные стеклянные двери. Никакого замка нет. Куда тогда заколку совать?

Фыркнула и попробовала просто открыть дверь. А то вдруг она прикрыта просто, скажем так — защитой от дурака? Но нет, дверь, и вправду, закрыта. Что это? Опять заклинание? Зачем заклинанием запирать оранжерею? Эх, сюда бы супер-открывашку Дрейка, которой мы комнату ректора вскрывали…

При мысли о Брейдоне меня посетила идея. Если здесь заклинание, то, вполне возможно, что оно настроено на ауру Брейдона. Точнее, может и не на его ауру, а на что-то другое, но я не раз видела, как абсолютно разные двери в Академии открывались, стоило Брейдону приблизиться. Он объяснял, что это для безопасности. Чтобы, в случае чего, он, как ректор, мог проникнуть в любое помещение на территории учебного заведения.

А оранжерея тоже на этой